Засекреченная война

После войны их с женой на работу не брали, они бедствовали. Сергей Иванович вскоре умер и никто его не хоронил.

Митрофан Ильич Фивейский происходил из семьи священника, был тонким знатоком русского языка, учил культуре речи и культуре вообще. Он утверждал: «Чтобы быть учителем, прежде всего нужно знать русский язык». Он, как я уже говорил, называл свой предмет «изящная словесность», а не русский язык и литература.

В пятых классах русский язык вела Мария Васильевна Костина, жена нашего директора. Это было уже новое поколение учителей – выходцев из рабочей среды. Она окончила педагогические курсы, училась заочно. Конечно, знаний у неё было меньше, чем у «стариков», и старшие, хорошо

образованные коллеги, много ей помогали, ходили к ней на уроки. В послевоенные годы я много раз встречался с Костиными. Их сын Коля стал директором завода приборов. Много раз он говорил: «Мои мама и папа учили Зелика Ароновича!»

Был у нас в школе замечательный учитель физики Николай Иванович Пахомов – статный брюнет с красивым баритоном. Он создал большой, хорошо оборудованный кабинет физики. Каждый ученик обязательно должен был принести в кабинет «вещицу» – болт, какую-нибудь деталь… На примере работы этих «вещиц» он объяснял нам законы физики. Он всегда говорил: «Физика – она кругом! Вот вы едете в трамвае – и это тоже физика!» Некоторые его ученики из нашей школы тоже стали учителями физики, например, замечательный преподаватель Борис Иванович Внуков (любимый педагог моей дочери).

В 1937 году в один день арестовали Николая Ивановича Пахомова и учителя математики Артемия Даниловича Судзиловского. Александра Николаевна, жена Николая Ивановича Пахомова, бедствовала в оккупации, а сын их Колька сотрудничал с немцами и вместе с ними сбежал. Только в 1955 году Николая Ивановича реабилитировали. Выдали справку, что он

восстановлен во всех правах. Когда он вернулся, то получил место учителя в Красненской средней школе недалеко от Ельца. Потом сын Колька нашёлся в Америке, прислал посылку… Николай Иванович разволновался, его сердце не выдержало, и он умер.

Вместо Николая Ивановича Пахомова в нашу школу пришёл новый учитель физики – Михаил Николаевич Башкатов. По-прежнему работал кабинет физики, мы приносили новые «наглядные пособия». Михаил Николаевич был страстным астрономом, мог часами рассказывать об устройстве мироздания, звёздах, знал и любил художественную литературу, связанную с этой тематикой. Рассказывал он нам и об астрологии. Семьи у него не было, всё своё время он посвящал нам, своим ученикам. Когда по молодости он собрался жениться, его мать сказала, что такой женщины, как она, ему не найти, а другой не нужно. Из-за матери он остался в оккупации, а после того как немцы были изгнаны, работал в институте усовершенствования учителей.

Вместо репрессированного Артемия Даниловича Судзиловского пришёл новый учитель – Анатолий Алексеевич Марышев. Он считал, что математика – это главное и в жизни, и в учёбе, требовал знания формул наизусть. Дисциплина на его уроках была железная, все его боялись и все учились на совесть.

Историю в нашей школе вели учителя Мишин (имя–отчество не помню) и Екатерина Никифоровна Щаулина («Катя»). Она приехала с Дальнего Востока с дочкой, тоже Катей. Екатерина Никифоровна водила нас на экскурсии, от неё мы узнали много об истории нашего города, замечательных земляках. Уроки её были интересными, а личная жизнь – несладкая. Говорили, что первого мужа её, командира дивизии, на Дальнем Востоке расстреляли. В Орле она снова вышла замуж – за директора одной из школ, но его репрессировали. После войны она стала заведующей городским отделом народного образования. В 1951 году она назначила меня учителем

в 26-ю школу и сказала: «Зелик, помнишь нашу седьмую школу, как там работали учителя? Вот так надо работать!»

Помню учительницу химии Елену Васильевну Акимову («Леночку»). Любила она задавать задачки, а в конце урока частенько говорила: «А на прощанье решим задачечку!» Двойки не ставила, вместо этого говорила: «Ответишь отдельно, я спрошу».

После девятого класса, когда я записался в пехотную школу, она встретила на базаре мою маму и рассказала ей об этом, посоветовав оставить эту затею, так как вначале надо обязательно получить аттестат зрелости. На уроках всегда были какие-нибудь опыты, и она говорила: «Химия без опытов не бывает! Вся жизнь наша – это опыты!»