Засекреченные приключения Шарлотты Бронте

Дорогой сэр!

Как вы, несомненно, помните, «Смит, Элдер и Компания» приобрели у вас исключительное право на публикацию вашего следующего романа и передачи его заграничным издателям. Однако мне стало известно, что мистер Томас Котли Ньюби, издатель произведений Эктона и Эллиса Беллов, за высокую цену продал американскому издателю книгу, озаглавленную «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла», по его утверждению новый роман Каррера Белла.

Мы, «Смит, Элдер и Компания», с большим негодованием узнали, что конкурирующее издательство приобрело собственность, по закону принадлежащую нам. Надо ли нам поверить, что вы сознательно нарушили контракт с нами? (Как, видимо, следует из прилагаемого документа.)

Мы с уважением настаиваем на разъяснении указанных обстоятельств.

Искренне ваш Джордж Смит.

Эмили и Энн уставились на меня в изумлении. Я вскричала:

— Энн, мой издатель считает твою книгу моей! Он утверждает, что я его обманула!

— Тут какая-то ошибка, — нерешительно сказала Энн. — Мой издатель знает, что Эктон Белл и Каррер Белл — два разных лица. Конечно же, мистер Ньюби не стал бы утверждать обратного.

— Но он это сделал, — сказала я, протягивая бумагу, приложенную к письму Джорджа Смита. — Это отрывок из письма мистера Ньюби американскому издателю. «Насколько я могу судить, „Джейн Эйр“, „Грозовой перевал“, „Агнес Грей“ и „Незнакомка из Уайлдфелл-Холла“ — произведения одного писателя».

Эмили, нахмурясь, покачала головой. Энн с растерянным видом пробормотала:

— Не могу поверить, что мистер Ньюби сознательно представил меня столь неверно.

— А я могу, — сказала я. — Потому что он уже скверно обошелся с вами обеими. Вспомните, что расходы за издание «Агнес Грей» и «Грозового перевала» он возложил на вас. Затем он задерживал публикацию ваших книг. И он все еще не выслал вам ваши гонорары. Мистер Ньюби бессовестный человек и наживы ради ни перед чем не остановится.

— И использует для этого успех Каррера Белла, — сказала Эмили. Ее большие светозарные глаза, магическое сочетание огня и океана, изменяли свой цвет согласно с ее настроениями. И теперь от гнева потемнели до синевы грифельной доски. — Он старается возвысить малоизвестных авторов, объединив их со знаменитыми.

Я вздрогнула. Эмили всегда ограничивалась лишь несколькими словами, и они часто бывали чересчур прямолинейными. Разные степени успеха, выпавшего Карреру, Эктону и Эллису Беллам, были болезненной темой, касаться которой мы старательно избегали. Хотя Эмили и Энн были искренне рады моей удаче, я знала, что будь положение обратным, я бы завидовала им, несмотря на нашу любовь друг к другу. И еще я знала, как сильно они должны переживать тон рецензий на их книги.

«Среди персонажей нет ни единого, который не был бы абсолютно омерзительным или вызывающим глубокое презрение» — так «Атлас» отозвался о «Грозовом перевале». Судьба «Агнес Грей» была не лучше. «Книга не производит тяжелого впечатления, можно даже счесть, что она не оставляет никакого впечатления». Хуже того — и Эмили, и Энн получили болезненный удар от сравнения со мной, когда «Атенеум» отозвался о «Джейн Эйр», «Грозовом перевале» и «Агнес Грей» следующим образом: «Все три могут быть творением одной руки, но вышедшее первым остается лучшим».

Как я сожалела, что мое произведение отделило меня от сестер! Лишь бы нынешнее письмо не нарушило нашу гармонию еще больше.

— Милая Шарлотта, мне так жаль, что моя книга поставила под угрозу твою репутацию, — сказала Энн.

Она всегда была излишне готова брать любую вину на себя и тем сохранять мир.

— Вина всецело лежит на мистере Ньюби, — сказала я. — И, боюсь, он поставил под угрозу не только мою репутацию. — Я расхаживала по двору, снедаемая тревогой. — Я плохо разбираюсь в законах, но достаточно, чтобы понять, что дело выглядит так, будто я нарушила закон! — С ужасом я вообразила, как в наш дом врывается полиция, меня арестовывают и бросают в тюрьму. — Что мне делать?

— Напиши мистеру Смиту. Объясни ему, что Каррер Белл, Эктон Белл и Эллис Белл — три разных лица, и всякий, кто утверждает противное, — лжец, — сказала Эмили.

— Но я уже говорила ему это, когда критики подняли вопрос о наших личностях, — напомнила я ей. — Если он усомнился во мне сейчас, разве еще одно письмо сможет переубедить его?