Засекреченный свидетель

Они с женой были не то чтобы не похожи, просто всегда получалось, что жили они как будто в противофазе. Татка влетала в квартиру именно тогда, когда измотанный и физически, и морально вернувшийся со службы Лев только-только прикрывал глаза в обшарпанном, но уютном кресле. И с ходу развивала бурную деятельность:

— Господи! Что за вонища? Ты что, не мог сразу убрать говноступы и выстирать носки?.. Ага! Уже дрыхнет! А я, конечно, не устала! Мне еще вечер у плиты толочься!..

— Погоди, Тото, не шуми, — лейтенант Орехов приподымал чугунные веки, — через пару ми…

— Как это не шуми? Ты давно пришел? Почему картошки хотя бы на ужин не почистил? И с чего бы это ты так устал? Работа тяжелая? Ты мешки ворочал? Вагоны разгружал? В кабинете ведь сидишь почти все время! На жопе мозоль скоро будет! Разве что в спортзале размялся маленько. И что? Здоровый мужик! Храпеть здоров! Тебе волю дай — будешь лежать и хрюкать, как в свинарнике. И ждать, пока тебе вынесут ботвиньи.

— Тьфу ты! — Лева с трудом отклеивал зад от кресла.

Все, что выговаривала жена, являлось одновременно и правдой и неправдой. Лева был и вполне чистоплотен, и нормально аккуратен, и достаточно деятелен. Ему обычно на все его занятия даже времени не хватало. Но жить без нескольких минут расслабления он не умел. Вот если бы Татка задержалась на полчасика, застала бы его у кухонной плиты, готовящего ужин. Да, в те давние времена полковник не брезговал постоять у конфорки или протереть пол в их служебной комнатке. Но сию секунду, когда жена застукала мужа отдыхающим, ее упреки были справедливы — и оттого еще более обидны. От благодушного настроения Орехова не оставалось и следа. И когда Танька, спустив на мужа всех собак, вдруг делалась живой и веселой, помрачневший милиционер, вроде бы даже помимо своей воли, говорил какую-нибудь гадость. На этом, впрочем, он тут же успокаивался и начинал подлизываться к жене, но натыкался на неприступное: «Отвали!..»

Или возвращался, скажем, Лев Николаевич домой навеселе. Забежали с сослуживцами после трудного дня на пару кружек пива, «за жизнь» поговорили: пришли к выводу — это уже после третьей, — что при всей похабности существования эта жизнь не такая уж плохая штука…

Танька на кухне. Даже не поворачивает головы. Муж подходит сзади, обнимает, держа в руке шоколадку. Татьяна сбрасывает руки, передергивая плечами с таким омерзением, словно стряхнула таракана: «Не дыши на меня, ради бога!» Лейтенант пытается пошутить, рассказывает анекдот, в ответ на который жена не улыбнется даже, хочет объяснить — не понимает, надеется поцеловать — «Отвали!..»

И опять вроде все правильно. И опять не по делу. Снова не совпали. Ведь иной раз Татка и расслабится с удовольствием, и засосать рюмашку-другую не откажется.

Так и жили. Привыкали понемногу. Но не друг к другу привыкали, не с недостатками партнера мирились. В потихоньку накапливающейся озлобленности привыкли не замечать приятного: Танька в упор не видела генеральной уборки, завершенной к ее приходу, Лева — вкусного пирога, испеченного в обычный будний день, а не на праздник. Или новой прически жены. Ему даже на ум не могло прийти, что прическа, оказывается, для него, а не для самой Татки. Они не замечали этих мелких радостей, как не замечаем мы воздуха, которым дышим.

Ведь дышать свежим воздухом в семейной жизни это и есть, в сущности, счастье. Зато любой вредный выброс — ссора, обида, нечаянная невнимательность, преднамеренная грубость — отравляет семейную атмосферу, отдаляя супругов друг от друга. Они становятся чужими.

Так понемногу становились друг для друга чужими и супруги Ореховы. Иногда для развлечения заводили любовников. Но не измены стали причиной расставания. Так называемая измена — не самое страшное испытание для семьи. Камнем преткновения всегда становится необъяснимая уверенность каждого в том, что партнер должен думать и поступать именно так, как думаешь и поступаешь ты сам. Любое неизбежное инакомыслие воспринимается как измена, которая гораздо страшней возможной случайной неверности, поскольку свершается, в отличие от романов на стороне, ежедневно, ежечасно, ежеминутно. Зацикливаться на этом — все равно что ежедневно получать дозу накапливающегося в организме стронция: отравление неизбежно…

Закончилось все банально. Они развелись через месяц после того, как вручили друг другу подарки на седьмую годовщину свадьбы. Таня откладывать больше не хотела, так как желала поскорее устроить свою личную жизнь. Проблем в суде не возникло. Слава Богу, детей у них не было…