Защищая горизонт. Том 1

Издревле человек пытался выделиться из толпы, быть лучше, умнее, красивее и крайне расстраивался, если узнавал, что кто-то обошёл его в этом нелепом соревновании. Он получал сокрушительный удар по своему самолюбию, и уязвлённая гордость пыталась всячески залатать огромную дыру, образовавшуюся после такого потрясения. И тогда он начинал тешить и взращивать свою гордыню, придумывать тысячи отговорок для своих неудач, находить несуществующие достоинства, строить вокруг себя защитную стену из кирпичей раздутого эго. За ней он мог жить и больше не бояться быть униженным, возводить свою личную башню, высокую и крепкую, где он самый главный.

Но все эти башенки эгоизма, которые кажутся своим хозяевам громадными и очень значимыми, на самом деле в глазах других всего лишь частокол из разбитых судеб и людей, что обрекли себя на одиночество и будут вынуждены вечно вариться в котле нарциссизма. И чем больше в обществе выстроено башен, чем чаще и кучнее частокол, тем труднее пробираться сквозь него другим людям, тем ярче проявляется разобщённость. Чаще всего с этим явлением даже не борются, не пытаются направить человека на путь самосовершенствования, на путь созидания мостов, а не стен и башен, а наоборот, этому потакают и всячески поощряют. Некоторые люди используют такой частокол в личных целях и амбициях, как фундамент для возведения монолита личной гордыни, и чем больше башен в основании, тем устойчивее их узурпированное седалище на плечах угнетённых масс. Но чем сильнее гордыня покоряет человеческие сердца, тем выше и тяжелее становится этот монолит, тем больше он раздувается и не может остановиться. В этом суть извращённого эго: с каждым жизненным шагом оно будет лишь расти, наполняться массой, и в один прекрасный момент башня на плечах Атланта станет настолько огромной и тяжёлой, что сломает свой выстроенный фундамент. Тогда титан сбросит её со своих плеч и растопчет в порыве бездумной ярости.

Увы, даже наш славный город этот порок не смог обойти стороной. У нас был собственный монолит гордыни, башня силы, что призвана внушать трепет и осознание власти, довлеющей над всеми. Вообще, весь центр города ярко и громко заявлял о своей значимости. Многочисленные небоскрёбы вздымались кучной грибницей, прижимаясь друг к другу тесными рядами, и, казалось, застыли в немом соперничестве за звание самого высокого здания. Широкие дороги, будто паутиной, опутывали всё вокруг, а суетливые и шумные нескончаемые потоки транспорта сновали во все стороны. Люди вечно куда-то спешили и всегда опаздывали. Даже обретая бессмертие, не успевали жить. Постепенно они покидали уютные автомобили, чтобы выплеснуть свою нетерпеливость на улицы. Плавная и равномерно гудящая металлическая река незаметно сменялась другой: оживлённой, подвижной, движущейся по замысловатой траектории и торопящейся по своим делам.

Люди настолько привыкли плыть по этому течению, что умудрялись никого не задевать, искусно огибали друг друга, лавировали между встречными потоками и подчинялись до автоматизма отточенным рефлексам. Всё это похоже на безумно красивый танец: чёткие и плавные движения, невероятная синхронность. Металлическая река делала пару кульбитов и закрученных па, а затем передавала эстафету людям, которые подхватывали ритм и кружили-кружили в круговороте дней. Не зря центр города часто называли его сердцем. С высоты птичьего полёта все эти потоки людских масс напоминали артерии и капилляры, огромную разветвлённую кровеносную систему, по которой струилась жизнь нашего города, питала его сердце, наполняя энергией и смыслом.

Потоки заполняли башни, заставляя их биться, возрождаться новой жизнью. У их подножья суетливо расхаживали кокетливые барышни и с нескрываемым восхищением рассматривали бесконечные ряды дорогих бутиков, застывших во времени манекенов, демонстрирующих очередной виток нездоровой фантазии дизайнеров, а также бессчётное количество центров коррекции образа. В последнее время стало чрезвычайно модно менять себя, подстраиваться под чужие стандарты и идеалы красоты. Люди совсем забыли, каково это – быть самим собой, многие уже даже не помнят, кем они были и как выглядят на самом деле. Нет предела человеческому совершенству, но самое главное – нет предела человеческой глупости.

Но как бы горделиво ни возвышались эти небоскрёбы, им никогда не сравниться с главным зданием в городе. Самый центр венчала гигантская изысканная башня из стекла и бетона, упрямой стрелой уходящая в небо. Все прочие высотки по сравнению с ней казались простыми придворными шутами, мелкими прислужниками у трона могучего правителя. Огромным властным копьём она пронзала безжизненное небо, а верхушка терялась среди мрачных перин облаков и поблёскивала оттуда сумрачным светом. Башня внушала трепет и даже страх в сердца тех, кто посмел обратить на неё внимание. В её резких зеркальных гранях отражалась кипучая жизнь города, а по утрам башня первая встречала солнце, ловила его нежный лучистый свет и сияла, подобно маяку, ведущему наш общий корабль к лучшей жизни.