Защищая Родину. Летчицы Великой Отечественной

Для огромного количества находившихся в городе беженцев и для сотен тысяч его обитателей, только теперь утративших веру в то, что город, носящий имя Сталина, никогда не будет сдан врагу, оставался один путь к спасению: переправиться через Волгу. Но это становилось все труднее. Паромов и буксиров становилось с каждым днем меньше, переправы страшно бомбили. Они превратились в настоящий ад. В ожидании очереди на посадку женщины и старики руками отрывали в прибрежных откосах глубокие норы, в которых и прятались от бомбежек. А к пристаням все тянулись вереницы подвод с новыми беженцами. «Уже не лошади, а даже коровы шли, навьюченные скарбом, надменно выступали с грузом калмыцкие верблюды. Усталые, босые, запыленные, измученные люди шли и шли Бог весть откуда…»[230] После гибели 28 августа парохода «Иосиф Сталин» («город всполошило страшное известие: “Сталин” утонул!” — пароход этот был известен всему городу»), на борту которого было 1200 раненых и мирного населения, эвакуация судами вверх по Волге прекратилась. Неизвестно даже приблизительно, сколько жителей вышли живыми из огненного ада на левый берег Волги…

С 23 по 31 августа оборонявшая Сталинград 8-я воздушная армия потеряла больше двухсот самолетов. В начале сентября самолетов — и исправных, и нуждавшихся в ремонте — осталось всего 192.[231]

Командующий 8-й воздушной армией Тимофей Хрюкин в сентябре 1942-го спал в сутки всего по три-четыре часа. Авиация была молодой профессией, и авиаторы были молоды, а Хрюкин, выходец из крестьян, высокий и плечистый, со светлыми глазами и руками молотобойца, был самым молодым из командиров советских воздушных армий: в 1942 году генерал-лейтенанту Хрюкину было всего тридцать два года. Ставка Верховного главнокомандования дала Хрюкину приказ атаковать немцев всеми имеющимися у него средствами, собрав все самолеты, однако этот приказ был излишним. Он и так использовал все имеющиеся у него самолеты.

На 1 сентября во всей воздушной армии оставалось, согласно ее официальным историкам, «всего 97 исправных истребителей», среди них много устаревших и совершенно непригодных для боев с немецкими машинами — например, выпущенные в тридцатых годах И–15, прозванные за постоянные аварии «гробами». Бомбардировщики летали без прикрытия, все имеющиеся истребители отправляли противостоять немецким бомбежкам. Хрюкин добился приказа, согласно которому следовало в течение двух недель передавать ВСЕ выпускаемые Саратовским авиационным заводом Як–1 в 8-ю воздушную армию.[232] 6 сентября директору завода Левину звонил лично Сталин, выяснявший, сколько у него есть самолетов, и приказавший увеличить их выпуск, а всю готовую продукцию как можно скорее отправить на Сталинградский фронт. Стоит ли удивляться тому, что первую эскадрилью 586-го женского истребительного полка перевели в оборонявшие Сталинград мужские полки? Ведь в ней было целых восемь новых самолетов — больше одной десятой от количества истребителей во всей воздушной армии! Официальной задачей, согласно подписанному командиром дивизии ПВО генералом Осипенко приказу, была борьба с немецкими самолетами-разведчиками.

Новость о переводе заставила плясать от радости восемь летчиц плюс технический состав. Всем показалось, что командир полка расставалась с половиной личного состава без малейшего сожаления. Правды теперь не узнать, но, если принять во внимание конфликтную ситуацию в полку, кажутся здравыми выводы исследователей о том, что первую эскадрилью убрали из полка по просьбе Тамары Казариновой, чтобы предотвратить — или прекратить уже начавшийся — бунт в полку.[233] Александр Гриднев, сменивший Казаринову на посту командира 586-го полка, писал в своих воспоминаниях, что Казаринова сама попросила об этом генерала Осипенко, с которым дружила.[234] Осипенко, воевавший в Испании и сделавший быструю карьеру в советских ВВС благодаря славе своей жены Полины, погибшей в авиакатастрофе вскоре после своего знаменитого перелета с Гризодубовой и Расковой, был, по мнению подчиненных, большой самодур. Этому человеку, с легкостью посылавшему своих летчиков на почти верную смерть (например, он настаивал на придуманном им самим графике полетов, который был в реальности чреват самыми печальными последствиями), не считавшемуся ни с чьим мнением, ничего не стоило по просьбе своей приятельницы Казариновой услать неугодных ей людей хоть на край света, не говоря уже о Сталинграде, где так остро не хватало и людей, и техники.[235]

Глава 14 А и поплачем. Ничего. Не обращайте внимания