Защита

Да, Артурас тоже меня разводил – но, что более важно, как-то разводил и Волчека. Я ясно ощущал повисший между ними напряг и видел, как Артурас все чаще поглаживает свой шрам.

Волчек встал, навис надо мной.

– До начала суда пять минут, мистер Флинн. Надеюсь, что деньги не выброшены на ветер, это в ваших же интересах. Если Тони Геральдо вякнет хоть что-нибудь, что привяжет меня к убийству Марио, я сразу же велю Артурасу звонить его телке. Пусть ваша дочка винит вас, пока будет развлекать моих ребят.

– Тони будет держать язык за зубами, – заверил я.

Артурас подхватил со спинки стула пиджак от костюма.

– Надевайте. Подложим бомбу по время обеденного перерыва, – сказал он.

Я вновь ощутил вес взрывного устройства у себя на плечах и леденящий холодок, когда эта адская штука прикоснулась к спине. ФБР вовсю хлопочет насчет ордера на обыск моей квартиры, до обеденного перерыва дело вполне может не дойти.

Даже если я прав и Артурас действительно задумал как-то надурить своего босса, то все равно непонятно – зачем? Какова его конечная цель? Я по-прежнему был убежден, что все ответы скрываются под фальшивым дном чемодана, стоявшего сейчас на полу приемной. Нужно как-то заглянуть в него – так, чтобы Артурас не видел, – но как? Никакого плана на этот счет у меня пока не было.

– Держи, – сказал Артурас, протягивая что-то Волчеку. Тот глянул, сунул в карман. Артурас только что передал Волчеку пульт от бомбы.

Одну из двух пустышек.

Глава 51

Не считая свежей рубашки и галстука, на мне было все то же, что и вчера, и в подобной ситуации я и сам не стал бы капитально переодеваться. Обычно на второй день суда на мне тот же костюм – просто надеваю другую рубашку и галстук. На третий день и костюм меняю. На седьмой – еще раз, но больше трех костюмов за одно разбирательство не использую, если только оно не затягивается на месяц и более – тогда пять, но это мой абсолютный лимит. Дома у меня штук пятнадцать хороших костюмов. Мог бы хоть каждый день щеголять в новом, и некогда я так и делал. Потом присяжные стали обращать на это внимание, и я тоже обратил внимание, что они обращают внимание. Это мне было совсем ни к чему.

Если присяжные шепчутся насчет моих костюмов – значит, все мои речи они пропускают мимо ушей. Рассуждают, до чего же классно каждый день ходить на работу в новом костюме, да сколько все эти костюмчики стоят, да какие ж мне деньжищи иметь надо, чтоб так вот щеголять, да что эти преступники-злодеи чего хошь выложат, только чтоб избежать тюрьмы… Судебный адвокат может хоть пляски с бубнами устраивать, жонглируя доказательствами и развлекая присяжных, но если хоть в какой-то самой мелкой мелочи прокололся – бах, и твой клиент уже за решеткой. И даже очень хорошего адвоката запросто может погубить такая мелочь, как излишне пафосный костюм. Если я покажусь на суде одетый от Армани, то клиент с равным успехом может меня уволить и попросить общественного защитника.

Мое обычное судебное обмундирование – простой рыжевато-коричневый костюм в пересменку с таким же темно-синим. Видно, что переоделся – но и только, присяжные не начинают обсуждать состояние моего банковского счета и по-прежнему держат меня за обычного парня, чистоплотного и профессионального аккуратиста. Такому вполне можно довериться.

Присяжные терпеливо дожидались появления судьи. Пайк велела служителю рассадить их по местам – сама она, мол, сейчас тоже выйдет. Присяжные помалкивали. В большинстве своем просто сидели повесив головы – разве что один-другой время от времени бросал взгляд на меня. Арнольда на сей раз я в зале не приметил. Видать, тот сказал Мириам, что защита его раскусила и теперь он скомпрометирован.

На Салливан никто из них не смотрел. Неплохо я ее вчера поджарил. Но даже если так, времени зализать раны у нее было предостаточно. Суд – это тебе что море-океан: то шторм, то штиль, то прилив, то отлив. Вот ты вроде чист, как ангел, а через миг уже по уши в дерьме. Такая уж изначально схема работы со свидетелями: за прямым допросом сразу следует перекрестный допрос – сначала доводы, потом контрдоводы. Большинству адвокатов дай волю, так они целыми днями свидетелей на перекрестном допросе мурыжили бы. Совали бы нос в каждую мелкую подробность, так агрессивно цеплялись бы за каждую малейшую нестыковку, будто несчастный свидетель лично сидел со стволом за тем травянистым пригорком, когда мимо проезжал Д. Ф. Кеннеди[27]. Лично по мне, так совершенно неверная тактика. Чем дольше тянется словесная битва, тем больше создается впечатление, что свидетель в ней побеждает. Весь фокус в том, чтобы одним быстрым ударом нанести максимальный ущерб – именно такое и откладывается в мозгах у присяжных.

Разложив перед собой по столу папки и скоросшиватели с делом, я вдруг вспомнил, что о чем-то забыл. Ах да, авторучка… Похлопал по карманам. Сокрушенно поцокал языком, сообщил Волчеку, что где-то посеял ручку и что хочу попросить другую у секретаря. Он кивнул. Джин вручила мне запасную ручку и одарила милой улыбкой в придачу.