Защита никогда не успокаивается

— Да, но это потому, что вчера судья уж очень на меня давил и я говорил такое, чего совсем не собирался говорить.

— Понимаю. Значит, на вас «давили». И в таком случае вы всегда ведете записи?

— Да, — радостно подтвердил он, — я считаю, что всегда лучше записать.

— Вот именно. В конце перекрестного допроса я спрошу у вас, по-прежнему ли вы придерживаетесь этого мнения.

Фицджеральд внимательно посмотрел на листок бумаги, потом на меня.

— Я уже сейчас об этом жалею, — сказал он.

Этот человек мне положительно нравился. Я сказал, обращаясь к прокурору:

— Мистер Маркхэм, прежде чем я задам следующий вопрос, не могли бы вы пройти сюда и встать прямо перед свидетелем?

Пол согласился, и я продолжал:

— Теперь я попросил бы инспектора Лютера Файнерфрока подойти и встать рядом с мистером Маркхэмом.

Почтовый инспектор Файнерфрок подошел. Это был высокий, худой, рыжеволосый мужчина с крупным носом.

— Итак, мистер Фицджеральд, — продолжал я, — мне помнится, что вчера, когда судья Вызански попросил вас найти в зале суда нос, похожий на тот, который вы видели в день ограбления, вы показали на мистера Маркхэма. Правильно?

Фицджеральд подтвердил.

— А не вы ли, — я повысил голос, — не вы ли написали вчера, на этом самом листочке, следующее: «Поменять на нос Лютера»?

В обычной ситуации судья Вызански никогда бы не допустил такого взрыва веселья, какой начался в зале суда. Но ситуация была необычной. Судья Вызански сам едва сдерживал смех.

Мне сдержаться не удалось.

Решающий момент

Если капитан Перри, инспектор Дейли и Уильям Фицджеральд вызывали у нас смех, то были и другие, вызывавшие отвращение. К ним, без сомнения, можно отнести миссис Френсис Киссел, адвоката, и дантиста Джозефа Фримана. Мне кажется, миссис Киссел так раздражала меня потому, что она как адвокат могла бы дать самые точные, логичные и последовательные показания. Миссис Киссел была государственным служащим, работала юрисконсультом Управления по делам мелких предпринимателей. Во время ограбления она была помощником федерального прокурора и несколько раз выступала в процессе у судьи Вызански. Когда она вышла давать показания, он кивнул ей как знакомой.

Миссис Киссел показала, что в день ограбления выехала из своего дома в Ворчестере к своей семье, отдыхавшей на Кейп-Коде. Выходя из дому, она заметила, что часы в холле показывают 21.25. На шоссе № 128 она заметила у обочины почтовый фургон. Перед ним, засунув пальцы за ремень, стоял мужчина.

— Вот человек, которого я тогда видела, — заявила она в суде, глядя на Джека Келли.

Мы с Джо Боллиро видели показания, которые она давала большому жюри, и не сомневались, что «тем человеком» был Шена. Она рассказала свою историю агенту ФБР дня через два после ограбления, и он пришел к такому же выводу. То, что это был Келли, пришло ей в голову только в 1965 году. Я начал перекрестный допрос, держа в руках ее первоначальные показания агенту ФБР, в которых она, кстати, сообщала, что видела того мужчину лишь мельком и не может с уверенностью описать его.

Обсудив противоречия, встречавшиеся в ее описании, мы пришли к подробностям ее поездки на Кейп-Код. Энди Тери, которому я к этому времени продал свое сыскное бюро, восстановил в деталях ее путь. Расстояние от ее дома до того места, где обнаружили брошенный фургон, около одиннадцати миль, три из них — по улицам города.

Миссис Киссел настаивала, что выехала из дому в 21.25. Но если агенту ФБР она сказала, что заметила фургон в 21.45, то в суде заявила, что это произошло в 21.30. За двадцать минут она еще могла бы проехать одиннадцать миль, но никак не за пять. Когда я спросил, знает ли она, что в этом случае ей пришлось бы ехать со скоростью 135 миль в час, она с кислым видом ответила:

— Нет.

Она не проверяла расстояние между этими точками и не смогла объяснить, зачем изменила время, первоначально сообщенное агенту ФБР.

Последним свидетелем, вызванным для опознания, был доктор Джозеф Фриман, по сравнению с которым миссис Киссел показалась нам сущим ангелом. Пользуясь языком драматургии, можно сказать, что его выступление было кульминационным моментом суда.

Доктор Фриман был плотный, круглолицый, лысоватый мужчина лет сорока пяти, весьма агрессивно настроенный. Он рассказал суду, что в тот вечер отправился из дома в Рэндольфе, штат Массачусетс, вместе с женой (теперь уже бывшей) и ее тринадцатилетним братом купить мороженого. Возвращаясь домой по шоссе № 128, Фриман на отходящей вправо дороге заметил почтовый фургон. Около него стоял мужчина в голубой рубашке с короткими рукавами. У него были темные, с сединой волосы, скуластое лицо, большой нос и выступающий вперед подбородок. Нос у этого человека, заявил Фриман, был точно такой, как у Джека Келли.

Тут судья Вызански спросил, есть ли еще у кого-нибудь из присутствующих похожий нос? Походив по залу, дантист выбрал одного из зрителей. Судья Вызански подозвал этого человека:

— Пожалуйста, подойдите и встаньте перед присяжными. Это небольшая плата за право быть зрителем.

Человек встал.

— Я ни в чем не виноват, — заявил он.