Защита никогда не успокаивается

— Литературный агент, сэр, это лицо, которое от имени авторов или предполагаемых авторов ведет переговоры с издателями, а впоследствии, если эти переговоры окажутся удачными, заключает контракты.

— В какой области работает у вас этот литературный агент?

— В области литературы.

Все это показывает, как далеко могут зайти подобные слушания. Нельзя сказать, что не обсуждались выдвинутые против меня конкретные обвинения — по ним проводились и прямой и перекрестный допросы. Не раз я чувствовал, что мои ответы затрагивают самую суть профессиональной деятельности адвоката. Два отрывка из стенограммы могут пояснить эту мысль. Первый касается моего выступления по радио — раскрытие заговора против Тома Ричардса. Перекрестный допрос ведет Бартлет.

— Говорили ли вы в 1964 году, выступая по радио в передаче Пола Бензакена, следующее: «Я знаю единственную силу, более могущественную, чем политики и правительство, — это народ. К нему мы и обращаемся с этим делом». Вы говорили это?

— Совершенно верно.

— Почему с рассказом об угрозах пыток и смерти вашему клиенту вы предпочли обратиться к народу, а не в суд?

— Нельзя обратиться с жалобой в суд, если вас не желают слушать.

— Вы очень остро чувствовали, что эти угрозы серьезно нарушают конституционные права вашего клиента Тома Ричардса, не так ли?

— Нет, сэр. Я чувствовал, что ему угрожает серьезная опасность со стороны властей.

— И как результат лишения этих прав — опасность его жизни и свободе?

— У него была реальная возможность потерять и то и другое.

— Вы утверждаете, что в тот период суды отказывали вам в помощи и вам пришлось обратиться к народу; так вы говорите?

— Для того чтобы помешать Министерству почт США совершить похищение и убийство, я считал необходимым раскрыть их планы.

— Подали вы в суд хоть один документ по поводу лишения Тома Ричардса конституционного права на жизнь?

— Нет.

— Почему?

— Потому, что единственный свидетель, который мог бы рассказать о заговоре против Тома Ричардса, был бывший заключенный; потому, что ранее попытки принять какие-то меры против представителей федеральных властей всюду наталкивались на сопротивление, иногда на открытое, федерального правительства; поскольку в тот момент некоторые вопросы ожидали рассмотрения в суде; потому, что мне казалось несколько странным добиваться судебного решения, запрещающего правительству страны убивать ее гражданина.

Второй отрывок содержит попытку объяснить мои поступки в Нью-Джерси; прямой допрос ведет Монро Инкер:

— Мистер Бейли, расскажите нам еще раз, почему вы отправили это письмо; только, пожалуйста, помедленнее, чтобы ваши слова успели записать.

— Хорошо. Я сделал это, поскольку мне было ясно, что кое-кто в штате Нью-Джерси приказал провести судебное разбирательство дела, по которому может быть вынесен смертный приговор, хотя и знал, что единственным связующим звеном между преступлением и обвиняемыми являются заведомо ложные показания преступника, но, несмотря на это, намеревался, если сможет, добиться обвинительного приговора.

Губернатору штата Нью-Джерси я написал потому, что, как я понял, прокурора назначал он и он же является главой исполнительной власти.

Главному прокурору штата — потому, что от его имени Доуд получил предоставленные мне полномочия и дал обещание, которого не смог выполнить.

Президенту Ассоциации адвокатов — потому, что, как мне казалось, факт дачи заведомо ложных показаний должен был его заинтересовать.

Федеральному прокурору — потому, что считал происходившее преступлением; сенаторам и конгрессменам — поскольку надеялся, что если некоторые представители власти штата Нью-Джерси склонны покрывать это дело, то должны найтись и другие, которые сочтут необходимым принять соответствующие меры.

Я поступил таким образом, поскольку мне сообщили (и в дальнейшем это было подтверждено властями Нью-Джерси), что судья в этом штате не имеет права вынести решение о прекращении уже начавшегося слушания уголовного дела, даже если станет точно известно, что представленные обвинением свидетельские показания заведомо ложны.

— Мистер Бейли, вы считаете, что, поступив так, вы нарушили приказ судьи Брауна?

Бартлет:

— Протестую.

Судья:

— Вопрос принят.

— Нет, сэр.

— Почему?

— Я считал себя вправе поступить таким образом, дабы привлечь внимание властей к достоверно установленному факту лжесвидетельства, кроме того, как уже говорилось, в соответствии с законами штата Нью-Джерси я был бессилен что-либо предпринять. Я не предполагал, что кто-то передаст письмо в газеты.

— Мистер Бейли, скажите господину судье еще раз, какие чувства вы испытывали по поводу того, что ваши клиенты, после данного им обещания, все-таки предстали перед судом?