Защита общественных интересов в гражданском судопроизводстве

Понятно, что позитивное право в XX в. постепенно вобрало многие идеи самоограничения государства, однако вследствие этого в идеологии учение о том, что помимо реального государства и позитивного права существует еще куда более разумное идеальное естественное право, зачастую рассматривалось как излишнее, поскольку государство и охраняемый им правопорядок объявляются тем конечным пунктом истории, достигнув которого естественно, правовые принципы якобы превращаются в действительность[63]. Однако «позитивизм справедливо упрекали в том, что с его позиций оказалась невозможной юридическая дисквалификация фашистского, гитлеровского законодательства, попиравшего элементарные принципы человечности, морали, демократии. После краха гитлеровского государства этот дефект юридического позитивизма стал особенно очевидным. Он приобрел и практический аспект в связи с международно-правовым осуждением законодательства, противоречащего принципам человечности, его создателей и даже некоторых исполнителей, в том числе и судей… Впервые в истории была юридически подтверждена несостоятельность ссылки на обязанность соблюдать преступный закон только потому, что формально он является законом»[64].

В связи со сказанным невозможно обойти стороной естественное право, противопоставляемое положительному (позитивному праву), поскольку в нем, в отличие от законодательства, всегда находили отражение идеи разума и справедливости[65]; не просто обнаруживались, но учитывались интересы тех лиц и их групп, которые позитивное право игнорировало.

Известно, что естественное право зачастую не признавалось в качестве реально существующего, а считалось лишь некими моральными требованиями, предъявляемыми к праву[66].

Однако следует заметить, что идея естественного права чрезвычайно живуча, и никакая другая юридическая конструкция в этом смысле не может составить ей конкуренцию, что очевидно подтверждает общественную потребность в реальности такого права. При этом, даже несмотря на определенную эволюцию представлений о естественном праве, многие его положения остаются неизменными[67].

Известно, что ограничение произвола со стороны законодателя искали далеко не только в естественном праве, но и в самом позитивном праве. Речь, в частности, как было сказано выше, шла об идеях самоограничения государства, предложенных в том числе Г. Еллинеком. Однако, как считал Л. Дюги, чистый позитивизм в любом случае «легко делается орудием деспотизма»[68]. Теория же самоограничения государства тем правом, которое оно само создало, представляет собой не что иное, как «странное самоограничение, которое зависит от воли того, к кому оно обращается!»[69] А следовательно, рассчитывать исключительно на него весьма опрометчиво.

Мы не можем в рамках нашего исследования не упомянуть так называемую юриспруденцию интересов. Одним из основоположников этого направления был видный немецкий ученый Рудольф фон Иеринг. Его позиция в значительной мере сформировалась в полемике с представителями исторической школы права[70].

Иеринг не идеализировал право и относился к нему довольно прагматично. По его мнению, создателем права является цель, целью же – интерес. Право направлено на удовлетворение интересов и их защиту[71]. Указанный автор писал, что цель в праве – это мир, средство же для достижения этой цели – борьба. Отмена рабства и иных форм угнетения – результат борьбы. В такой ситуации образуются две партии, первая – исторического права – права прошлых лет, другая – права вечно формирующегося и обновляющегося. Таким образом, право в своем движении – это путь искания, усилий, борьбы, вечного напряжения. Без труда же и борьбы право легко отнять[72].

После Р.Ф. Иеринга юриспруденция интересов получила значительное развитие. Концепция ученого подвергалась определенным корректировкам, в том числе и представителями российской правовой доктрины[73]. Однако в рамках нашего исследования следует обратить внимание на то из ответвлений концепции интересов, которое акцентировало внимание на необходимости их взвешивания[74].