Защита общественных интересов в гражданском судопроизводстве

В некоторых случаях ученые предпринимают попытки обосновать возможность (и даже необходимость) совмещения (соединения) вариантов разрешения споров на основе норм различных социальных групп, а не права государства – с определенными правовыми явлениями, и в том числе обеспечивающих реализацию решений. Так, Л.Р. Сюкияйнен, ссылаясь на ФЗ от 27 июля 2010 г. № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования спора с участием посредника (процедуре медиации)», указывал, что поскольку цель этого закона – урегулирование не только споров в связи с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности, но и конфликтов, возникающих из трудовых и семейных правоотношений, то вполне допустимо создание предусмотренной указанным законом саморегулируемой организации медиаторов, которая специализируется на урегулировании споров путем достижения соглашения сторон с учетом отдельных норм, принципов шариата. Кроме того, указанный ученый отметил, что, по его мнению, допустимо также и создание третейского суда при религиозных организациях, поскольку действующее российское законодательство создает достаточные условия для формирования органов правосудия, которые могут обращаться к шариату при улаживании споров и вынесении решений[244].

К сходному выводу, но в отношении религиозных институтов иудаизма, пришел и А.Я. Клейменов. По мнению указанного автора, в настоящее время увеличилось количество случаев обращения светских евреев за разрешением возникающих споров не в суды общей юрисдикции, а к известным им раввинам, которые фактически выступают в роли медиаторов, или обращения в местные религиозные суды, разрешающие дела в соответствии с иудейским правом. Говоря о возможности выступления раввинов в качестве медиаторов, указанный автор пишет: «Выполняя возложенную на него законом функцию, при проведении медиативных процедур медиатор использует свой жизненный опыт, логику, образование. Закон о медиации ничего не говорит о применении юридических принципов, норм и правил (материального права) медиатором при разрешении споров. Это означает, что в рамках Закона о медиации в качестве медиатора может выступать раввин, он может использовать еврейский религиозный закон (Галаха), а также жизненный опыт, вообще не ставя в опасность соглашение, заключаемое по итогам процедуры медиации вследствие его возможного противоречия светскому (материальному) праву»[245]. А.Я. Клейменов полагает, что «необходимость удовлетворения растущих духовных потребностей, а также приверженность российского еврейства многовековым традициям, с одной стороны, признание и популяризация светской властью альтернативных форм разрешения споров – с другой, являются причинами, которые в совокупности объясняют практическую целесообразность признания за религиозными судами возможностей, закрепленных законодательством об арбитраже». Он также считает, что возможный конфликт применимого (религиозного) права и права светского сам по себе не рассматривается действующим законодательством в качестве основания для оспаривания или отказа в приведении в исполнение решения третейского суда, поскольку светский суд не имеет права проверять правильность применения норм материального права. Единственное основание для оспаривания решения третейского суда, которое, по мнению указанного автора, гипотетически может воспрепятствовать жизнеспособности его решения, – это противоречие такого решения основополагающим принципам российского права. Кроме того, по мнению А.Я. Клейменова, в сфере гражданско-правовых конфликтов противоречие между нормами российского материального (отраслевого) законодательства и религиозными нормами (обычаями, которые могут применяться религиозными судами) вообще не должно служить основанием для оспаривания решений религиозных третейских судов. Ведь стороны передают рассмотрение будущих споров на разрешение такому суду именно в силу принципа свободы договора вне зависимости от догматичности норм, определяющих поведение религиозных граждан. Стороны заранее выражают согласие с применением религиозных норм, несмотря на возможное их расхождение с положениями светского материального права; заранее соглашаются признать в качестве окончательного решение религиозного суда и обязуются его добровольно исполнять. Оспаривая впоследствии решение религиозного суда, защищаясь от его признания и исполнения средствами светской власти, выдвигая довод о противоречии решения основам российского права, ответствующая сторона действует недобросовестно, допуская злоупотребление правом в цивилистическом смысле[246].