Защита от дурака

Работники центра не хотели терять лицо и поэтому не лгали, но и ничего не говорили.

Заволновавшиеся журналисты, заподозрив неладное, осадили центр и прорвались к руководству, которое свело их с австрийским психологом Эммой Хант.

– Я вам не могу сказать ничего, – заявила она журналистам, теснившимся в небольшом кабинете.

– Ничего или ничего хорошего? – сразу атаковал ее один из журналистов.

Эмма замялась, покрутилась в кресле и ответила:

– Ничего хорошего.

Все сразу зашумели, задав ей с десяток вопросов, которые она игнорировала.

– Давайте сделаем так! – остановила она галдеж: – Я расскажу вам, что есть, а вы постарайтесь не переврать мои слова.

Все согласились.

– По прошествии двадцати трех суток экипаж не вышел на регламентную связь.

Журналисты не пошевелились от этой новости: молча ждали продолжения. И Эмма продолжила:

– Телевизионная связь, как вы понимаете, на этом удалении невозможна. Бортовая компьютерная система связи регулярно сообщает, что все три астронавта живы, но прекратили проводить медосмотры и работать с приборами. На наше требование выйти на связь они не отвечают. Это все.

Журналисты, убедившись, что больше ничего не услышат, ринулись из кабинета к телефонам с сенсацией для своих редакций.

На следующий день волна интереса к «Галактике» вновь всколыхнула мир и, периодически подогреваемая агентствами информации, не угасала до возвращения марсианской экспедиции на орбиту Земли. Стоимость реклам при сообщении о «Галактике» выросла в десять-пятнадцать раз.

Затормозив у Марса и сделав вокруг него несколько оборотов, «Галактика», управляемая компьютерами, разогналась и направилась к Земле.

В конце второго месяца полета бортовые системы сообщили, что в корабле осталось два живых существа. Что стало с третьим, они не могли доложить.

В назначенный срок «Галактика» вышла на стационарную земную орбиту. К ее приходу было приготовлено три корабля, стартовавшие с Земли для стыковки с марсианским путешественником. Корабли укомплектовывались в основном космонавтами-медиками, но на один из них по настоянию общественности поместили телевизионщика с камерой, который уже дважды побывал в космосе.

Присосавшись магнитами к трем шлюзовым выходам Галактики, прибывшие космонавты вскрыли марсианский корабль.

То, что дал в прямой эфир оператор с орбиты, было неполной информацией о «Галактике». Его никто не отталкивал, он сам старался показывать открывшуюся картину лишь кусками. Но и она ввергла телезрителей в шок.

Два космонавта были живы, но худые, как велосипеды, и заросшие громадной гривой спутанных волос. Костюмов на них не было. По каютам «Галактики» плавали в невесомости ошметки от их одежды. Вновь прибывшие на корабль марсиан старались закрыть нос и рот тряпками, платками или просто рукавами. Кто-то из них обронил фразу, что вонь в корабле была невыносимая: запахи испражнения, мочи, грязи и разложения.

Самую страшную картину представляли двое путешественников, с безумными горящими глазами. Они попытались накинуться на вторгнувшихся, брызгая пеной и дико рыча, но были слишком слабы. Их мышцы почти полностью атрофировались в невесомости, а на тренажерах они, очевидно, не занимались.

Медики легко их скрутили, но путешественники продолжали сопротивляться и связанные: они кусались и царапались обгрызенными ногтями.

Спеленав и переправив сумасшедших в возвращаемый на Землю аппарат, вооружившись респираторами, разбрелись по отсекам в поисках третьего. Они нашли его. Вернее, не его, а обглоданный скелет. На костях скелета остались четкие следы зубов. Было ясно, что третьего съели двое выживших. И лишь обнаружив на скелете французские фирменные ботинки для космоса, определили, что в живых остались американец и русский: при первом осмотре невозможно было определить, кто есть кто. Они оба были похожи на заросших орангутангов.

Картина отвратительная, а ее сюжет – ужасен.

Путешественников поместили в специальный карантинный госпиталь, изолировав их из-за подозреваемой заразы. Целый месяц ученые всех профилей исследовали космонавтов, наблюдая, как они отъедаются, наращивая мышцы, заново учатся ходить. Их поведение не менялось. Они не выходили из состояния безумия.

В первую неделю их разделили, привязав к койкам в разных палатах. Пытались кормить с ложечки. Они хватали ложку зубами, вырывая ее из рук, агрессивно скалились, выли и рычали. Поэтому им стали давать твердую пищу: овощи, мясо. Ели они торопясь, а точнее, жрали, быстро перемалывали еду зубами и глотали. Насытившись, порыкивали даже на своих кормильцев, хотя уже привыкли к ним.

На вторую неделю их поместили в одну палату, и космонавты будто взбесились, пытаясь вырваться из ремней кровати и искусать друг друга. При этом они выли и рычали, как звери. Пришлось их опять разлучить.

Во время переодевания в чистые пижамы оба дико извивались, не давали себя одеть, а одетые, старались руками, ногами и зубами сорвать с себя одежду. Одеял они тоже не любили.