Защита от дурака

— Заткнитесь, кретины, — орет Рачи. — Не надо думать о таких серьезных вещах. Нужно делать текущие дела, а там — там, как придется. Может, перестанем быть. Может, не перестанем.

С ними забавно. Но и страшно почему-то.

* * *

Идем вместе с наставником после работы. Он: славно поработали, теперь надо расслабиться. Достает из кармана капсулу, роняет на ладонь пару таблеток. Одну мне — глотай. Что это? Глотнул — и вдруг вещи вокруг задрожали.

Я тону! Так вещи видятся только под водой, — закрыв глаза. Наставник смеется: «Хорош дурман?» Дурман? Значит, я не утону? «Дурень, это самое оно, чтобы забыть о Нем и обо всем на свете. Только надо проглотить таблеток побольше.»

Я взял еще один серенький кружок. Растяпа — выронил. Пойдемка грубо: осторожно, не даровая! Их привозят из тридевятой галактики — за них отдаешь космонавтам по десятку афоризмов. За капсулу. Он стал пояснять, что такое афоризм. Голос прыгает. Невнятно.

Вдруг — из-за угла лиловый. «Ага!» Подскочил к Пойдемке — бац! Тот опрокинулся. Я побежал — что это, как это?. . . . одичалый. . . . заимообразно. . . . эволюция?. . . . элоквенция. . . . нет, я не утону. . . . я вынырнул, где?. . . . Я был здесь и набирал продукты на вечер. Продуктовые склады на всех первых этажах. Набрал, корзинкой к лестнице, внезапно:

— десяток агломератов вниз, сбивают меня

— внизу мечутся другие

— шум, крики

— из склада выбегают, бросают на ходу корзинки

— на меня валится агломератка.

Вскакиваю, помогаю агломератке — молодая цацка! — комбинезон необычный, весь светится — почти прозрачный! Она запыхалась:

— Бежим! Облава! Или у тебя квадрат?

Какая облава? Какой квадрат?

— Ты что, из Аграрки? Быстро за мной!

На улице. За символами деревьев. Десятки шиман лиловых. Сотни агломератов в разные стороны. Цепи вооруженных лиловых. Бежать нельзя — ведь это свои, лиловые. Я ни в чем не виноват. Агломератка тянет за собой. Мчимся, не разбирая дороги.

Все в глубь и в глубь квартала. Что это? Галактика!

Какие-то странные, покосившиеся, грязные, невысокие дома — с окнами! Стекла битые. Дряхлость. Мусор кругом. Агломератка валит меня. Лежим за зловонной свалкой. Шум облавы — далекий гомон.

— Что это за район? — в ужасе.

— Ха, аграрий! В каждом квартале, подальше от глаз, остались старые строения. Их заселили агломераты, которым — надоело быть на виду. Ну там роботы домашние, официальная ночь, копеечная экономия электричества и газа, круглосуточные передачи ласкателя слуха и зрения — одурманивающие. Охвостье — так зовут нас. А мы гордимся. Защита не имеет права творить насилие, поэтому старые кварталы не трогают. Лиловые сюда редко забредают. Защита надеется, что мы перевоспитаемся. Шиш. Нас становится все больше.

— А вы приносите пользу обществу?

— Кто как… Берешь все со складов — совесть мучит, иногда и поработаешь… Тебя как зовут? А меня Додо. Здорово мы с тобой натянули нос лиловым!

Я с ужасом кошусь: это лиловым-то нос! Должен ли я отправить ее на Г/А? До чего хороша!..

— Я тебе объясню, — говорит, — насчет облавы. Каждые полступени все агломераты обязаны пройти медконтроль, чтобы вовремя выявить любую болезнь, быстренько сменить больной орган и жить дальше, как ни в чем не бывало. После медконтроля каждый получает справку — квадрат, который нужно носить постоянно с собой и предъявлять по первому требованию лиловых.

— Как умно!

— Олух! Нам некогда бегать по медконтролям. Вот заболею — тогда лечите. ЗОД придумала, что квадрат нужно предъявлять кучеру — тот контролирует, чтобы квадрат не был просрочен. Но мы приноровились подделывать квадраты кучер не ахти какой сообразительный. Поэтому Защита устраивает периодически облавы, чтобы выявлять бесквадратных.

— А не проще ли сходить на медконтроль, чем валяться тут, за мусорными баками? — спрашиваю.

— Эх, аграрка! — обижается Додо. — Здесь, за баками, я лежу по своей воле, а медконтроль надо пройти по приказу. Ясно?

— Нет. Просто я не знал о медконтроле, теперь немедленно посещу.

— Стой! Лежи! Пискун! Что с тобой таким делать? Сейчас медточки закрыты — вечер. Отложи до завтра.

Вдали отшумели. Мы встаем и отряхиваемся.

— Ты один? — говорит. — И я одна. Что будем делать?.

Мой взгляд впервые замер на слове, гнездящемся у нее на груди: «Хочешь?» Серые буквы.

— Хочу, — сказал я. Ощущение дрожи вещей, как под водой с открытыми глазами.

— Идем ко мне.

По пути я про Пойдемку. Как его — бац!

— Защита всячески заботится об агломерате, — говорит Додо, — дурманные таблетки категорически запрещены. Но и давать по уху тоже незаконно. Просто лиловые устали отнимать таблетки, пресекать их провоз, у них терпение лопается — вот и… конечно, дают по физиономии только в местах потемней, когда безагломератно вокруг.

— А где ты приносишь пользу обществу?