Защита от дурака

— Ну и что? Чем хвастаемся? И тут на других не похожи. Деньги упразднили, воровство упразднили, по голове бить упразднили — посмотрите на цивилизованный мир галактики: товарообмен есть, воровство — пожалуйста, по голове — извольте… Видите мой глаз? От настоящего не отличишь! А к они мне ногу сделали! Загляденье! И не замечаю, что пластмассовая.

— Как же вы ногу-то потеряли? — ужаснулся я.

— О! У них там на Альфе — демократия. Не то, что у нас.! Не понравился им мой концерт, зрители схватили меня — и под поезд. Потом быстро вынули — и раз искусственную ногу. Причем за счет государства — с меня ничего не взяли! А что касается свободы! Какая на Альфе свобода! На улицах делай что хочешь. Куда хочешь иди, откуда хочешь — возвращайся, пой, танцуй, декламируй, правительство ругай! Только с белой черты не сходи, а так делай все, что в голову придет!

— А что за белая черта? — спрашиваю я.

— У них на улицах по тротуарам белая полоса проведена пять сантиметров ширины. Сойдешь с нее — тут же током убьет. Но если с черты не сходишь — то иди куда хочешь, танцуй, пой, критикуй!.. А правительство! Не то, что наша нелепая лотерея! Они пускают претендентов на высший пост в одну клетку, и тот, который съест всех остальных, становится главой государства. Вот это — справедливость! Каждый наслаждается, как хочет. Вечером, если ты не забыл накрутить динамо-машину, — тепло, светло, уютно в твоей квартире!

— Какую динамо-машину? — спрашиваю я.

— У них так принято: никто тебя не будет за так снабжать светом и теплом. Поэтому просыпается житель Альфы Центавра завтракает, если есть чем, и начинает крутить динамо-машину. К сумеркам уже накапливается достаточно электроэнергии и вот уют! А какие там ласкатели! Куда нашим — палки-копалки! Например, плюнет ихний фильмовский главный герой, а плевок зрителю прямо в рожу из ласкателя. Словно не герой, а настоящий. Один раз мне посчастливилось: рекламировали напитки, а один сорт забраковали и выплеснули из бокала — так прямо мне в лицо! Тронул — мокро! Нам их в тысячу ступеней не догнать. Мне кастрюлей голову разбили — супруги на экране дрались, — а махнули в меня. Один раз во время фильма про войну мне бок прострелили. — Бут немедленно показывает нам зарубцевавшуюся рану. — А в баре однажды бармен мне в лицо плюнул — так демократично плюнул. Говорит, вонючий иностранец! Разве у нас умеют так непринужденно вести себя с иностранцами — у нас перед ними лебезят… А какие бабы на Альфе! Какие формы! Возьмет насос, пуф-пуф — и грудь — о-о! Ещё пуф-пуф — и задние округлости как воздушные шарики! Случайно уколется и — ш-ш-ш… как камера… но такой женственный звук — ш-ш-ш… Подклеит, снова надует — и язык проглотишь! А для мужчин у них имеются штучки (у нас разве могут? эх!). И штучка эта делает мужчину на пять сантиметров привлекательнее. Этакая воздушная камера: сунул, подержал… готово. Восторг!

— И вы воспользовались.

— Вне сомнения.

— И?..

— Я перестарался — сразу поставил на шкале пятнадцать сантиметров. Пришлось немного подлечиться в больнице… А дети… Я их и прежде не хотел, и до больницы, когда еще мог… А какие у них поэты! Пишут — по вертикали. А мы — палки-копалки! То же самое в живописи. Раскованность мысли и демократия всегда приводят к прекрасным, потрясающим результатам. На Альфе в корне пересмотрели живопись. Они новаторски вешают картины красками к стене. Просто, как все гениальное! А как это воспитывает воображение зрителей! И то же отрадное во всех областях жизни!

— И все же, когда у них сломался Главный Э-мозг, они сами не справились, — сказал Чунча, — позвали наших специалистов — оранжевых.

— Починили, да. Но чуть ли не молотком и зубилом.

— А плевать! Зато починили. Кончай треп, Бут, — брезгливо кривя губы, строго сказал Чунча. — Лучше прочти стихи.

Бут стал ломаться. Потом вдруг встал и — прочел. Я да ж обмер. Я решил было, что он дегенерат. Оказывается, не совсем.

— Баллада о ста женщинах, — провозгласил Бут.