Защита Подземелья

— Мне нет дела до твоего старого тела. Я просто беспокоюсь за девушку[33], чье тело погребено под холодным заснеженным полем, раздираемым метелями…

— …

— Ах, я действительно волнуюсь. Боюсь, что внезапно могут появиться волки, которые оторвут ее несчастные конечности. Или, кто знает, вдруг там появятся отвратительные горные разбойники, которые станут насиловать её тело как им вздумается. Вот так. Ну, к примеру, если я вдруг дам им небольшой сигнал.

Я щелкнул пальцами.

— Существует вероятность того, что будет послан определенный магический сигнал, который обрушит большое несчастье на хрупкое девичье тело. Как небольшой вскрик может стать причиной масштабной лавины. Глава, не стоит так сильно беспокоиться. Можешь не смотреть на меня такими испуганными глазами. Я просто показываю варианты.

Тело Ивар Лодбрук безмерно тряслось.

Пора бы уже было прекратить относиться к ней с безынтересным полууважением.

— О, жалкий вампир. Ты, наверное, была в ярости при мысли, что Лазурит предала тебя? «Давайте растопчем того ребенка, что посмел показать мне свои клыки». Так ты решила? Аах, Лодбрук. Мой бедный друг.

Я рассмеялся.

— Ты совершенно неправильно все поняла. Ты ошиблась. Лазурит не охотилась на меня. Конечно, это дитя достойно восхищения, но разве способна она спланировать настолько великолепную комедию…?

Я охотился на нее.

Я дружелюбно прошептал на ухо Ивар Лодбрук.

— С самого начала и до конца, все это было глупым недоразумением. Лазурит клялась тебе в верности. Но она ведь умный ребенок, и прекрасно понимала, что если она вернется в фирму, то ей придется искупать вину от ложного обвинения. Если не эта девушка — действительно несчастный человек, то я не знаю, кто еще может им быть. Из-за одной долбанной летучей мыши, которая жила своей жизнью, считая себя гением, этой девушке не пришлось бы становиться изгнанником.

Дрожь Ивар Лодбрук стала неистовой.

Я мягко положил руку на плечо своего собеседника.

— Благодаря твоему ошибочному предположению, я сумел избежать некоторых проблем. Лазурит замечательный ребенок. Я благодарен тебе.

— Что… что Ваше Высочество хотите от Вашего покорного слуги…?

— Ох. Всего лишь небольшую услугу.

Я крепко сжал плечо Ивар Лодбрук.

— Я действительно не выпускал Черную Смерть. Все что тебе нужно, это сообщить эту правду. Вот и все.

Не предоставлять доказательство, которое сделало бы убедительным заявление Пеймон.

Такой смысл несла эта угроза.

— Ну… разумеется, иногда ты будешь моей марионеткой. В конце концов, это цена поражения. Глава. Буду честен. Я не собираюсь лицемерить, говоря тебе приятные слова, заверяя тебя, что отныне, ты не будешь знать горя, что все в порядке, и ты можешь расслабиться. Не кажется ли тебе, что подобное лицемерие было бы невежливо?

— …

— Многое изменится.

От самых твоих костей.

— Я так же сделаю тебе много предложений, от которых ты не сможешь отказаться, и ты, на самом деле, будешь не способна отвергнуть ни одно из них. Иногда, ты будешь испытывать чувство стыда, будешь чувствовать себя не человеком, но зверем, пойманным в свинарнике.

Вверх по позвоночнику.

— Время от времени, ты будешь проявлять бунтарский дух и противиться мне. Сказать, как я буду реагировать на это? Ох, я не убью тебя. Правда. Я даже не стану тебя бить. Даю тебе слово. Все, что я сделаю…

До твоего черепа.

— Лишь сорву волосы с твоего реального тела.

Все подчинится мне.

— Я заберу не много. Каждый раз, когда ты станешь сопротивляться, я сорву лишь прядь волос. Так, лишь игриво. Вот и все. Как насчет такого? Смогла ли ты прочувствовать, насколько я великодушен?

— …

— Высоко ценя твое прекрасное лицо. Дерг, дерг, дерг, дерг… дерг.

Со звуком «фуу», я подул ей в ухо.

Ивар Лодбрук дрожала как осиновый лист.

Вот почему, я не могу перестать наслаждаться, угрожая другим.

— Хм. С нетерпением жду того дня, когда ты восстанешь против меня. Сгораю от нетерпения. Но я с этим смирюсь. С удовольствием подожду. В конце концов, у меня огромный запас терпения. В связи с этим, можешь вздохнуть свободней.

Ивар Лодбрук стиснула зубы.

— Ваш покорный слуга… не станет никому присягать.

— Даже лучше.

Я слегка похлопал Ивар Лодбрук по плечу.

— Воспользуйся этой возможностью набраться опыта.

— …

— Знаешь, люди должны учиться, даже если они стары. Если кому-то становится лень заниматься своим образованием, то он опомниться не успеет, как превратится в неудачника. Человек всегда должен заботиться и дорожить своим телом. Ты так не считаешь?

Ивар Лодбрук не могла ответить.

Если все было именно так, то я бы поверил, что моя искренность смогла преодолеть языковой барьер, разделявший нас. Общение такое трудное. Как по мне, довольно печально быть вынужденным прибегнуть к угрозам, чтобы заставить других людей уважать меня. Когда Эдип выколол свои глаза[34], он, наверное, был не так печален, как ныне я.

Я выпрямил спину.

Затем, повернувшись, я обратился к судье, Марбасу:

— О, достопочтимый Марбас. Наш разговор окончен. С моей стороны более не будет никаких возражений, при проведении Вами процедур слушания.