Защита права на справедливое судебное разбирательство в рамках Европейской конвенции о защите прав человека

Подозрение, выраженное в заявлении суда, формулировка которого недостаточно убедительна, чтобы свидетельствовать о нарушении презумпции невиновности по п. 2 Статьи 6, может всё же быть достаточным для дисквалификации судьи на основании предвзятости с объективной точки зрения по п. 1 Статьи 6 (Хаусшильдт против Дании) или даже с субъективной точки зрения, если утверждение касается некоторых личных характеристик ответчика и выходит за рамки обычных процессуальных требований (Киприану против Кипра).

Решение о прекращении преследования само по себе не даёт человеку права на возмещение за незаконное обвинение или покрытие расходов, если во время расследования в отношении него сохранялось подозрение (Лутц против Германии).

Как и большинство ограничений по Статье 6, презумпция невиновности может быть восстановлена на национальном уровне, если до принятия постановления суда первой инстанции властями предприняты адекватные шаги по уничтожению отрицательных последствий порочащего утверждения (Арриго и Велла против Мальты, реш.).

В отличие от п. 1 Статьи 6 нарушение презумпции невиновности рассматривается не на фоне всего разбирательства в целом, а, скорее, как отдельный процессуальный изъян. Внимание сосредотачивается на рассматриваемой фразе в рамках совокупного анализа следующих трёх элементов: а) процессуальная стадия и контекст, в котором было сделано утверждение, б) его формулировка и в) его смысл (Дактарас против Литвы, пп. 42-45).

Утверждения, описывающие характер подозрения во время досудебного расследования, не составляют нарушения презумпции невиновности (Дактарас против Литвы), но государственные чиновники должны тщательно выбирать слова, излагая такое подозрение (Исмоилов и другие против России (Ismoilov and others v. Russia), 24 апреля 2008 г., пп. 162-170); неквалифицированное утверждение для прессы, сделанное прокурором перед началом разбирательств, противоречит презумпции невиновности (Фатуллаев против Азербайджана (Fatullayev v. Azerbaijan), 22 апреля 2010 г., пп. 159-163). Вместе с тем даже такие имеющие ясный смысл термины, как «вина» и «доказана», могут не являться нарушением п. 2 Статьи 6, если они в конкретном немедийном или непубличном контексте могут, с разумной точки зрения, быть восприняты как означающие что-то другое — например, когда они лишь свидетельствуют об убеждённости прокурора в достаточности доказательств для доведения расследования до суда (Дактарас против Литвы, пп. 42-45). Таким образом, проверка смысла утверждения является объективной.

Утверждения, выражающие сохраняющееся подозрение после прекращения расследования, не обязательно являются нарушением п. 2 Статьи 6 (Лутц против Германии), но ссылка на сохраняющееся подозрение после вынесения оправдательного приговора может быть равносильна нарушению (Секанина против Австрии).

В отношении контекста оспоренного утверждения основное внимание уделяется публичным утверждениям государственных чиновников, особенно в СМИ, где необходима значительная сдержанность (Аллене де Рибемон против Франции). Большая свобода допускается в случае с утверждениями, делающимися в строгом процессуальном контексте (Дактарас против Литвы; Мустафа Камаль Мустафа (Абу Хамза) № 1 против Соединенного Королевства, реш., п. 41).

Властям надлежит выказывать осторожность и осмотрительность при информировании общественности о незаконченных уголовных расследованиях для предотвращения заявлений о виновности, которые могут убедить общественность в виновности подозреваемого и предрешить оценку фактов компетентными судами (Аллене де Рибемон против Франции).

Для того чтобы стать основанием для иска по п. 2 Статьи 6, формулировка оспоренного утверждения должна представлять собой недвусмысленное объявление виновности (Буткевичус против Литвы, пп. 49-54); квалификация или оговорка в отношении утверждения может поставить под вопрос его недвусмысленность (Аллене де Рибемон против Франции).