Защита жертв преступлений

Для пресечения возможности отстаивания террористами собственных интересов в ст. 16. п. 2 закона № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» установлено, что при ведении переговоров с террористами не должны рассматриваться выдвигаемые ими политические требования[126]. Конституционный Суд РФ в Определении от 19 февраля 2009 г. № 137-О – «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Э.Д. Бзаровой, Э.Л. Кесаевой, В.А. Назарова и Э.Л. Тагаевой на нарушение их конституционных прав положением пункта 2 статьи 14 Федерального закона «О борьбе с терроризмом» дает толкование части 2 ст. 16 Федерального закона «О противодействии терроризму»: запрет ведения с террористами переговоров о выполнении их политических требований, как посягающих на базовые конституционные ценности, по своему содержанию является гарантией этих ценностей.

Данные положения не предполагают отказ от защиты прав и свобод человека, а равно пренебрежение жизнью и здоровьем граждан при пресечении террористического акта. Иное противоречило бы как Конституции Российской Федерации, так и статье 2 Федерального закона «О противодействии терроризму», определяющей в числе основных принципов противодействия терроризму обеспечение и защиту основных прав и свобод человека и гражданина и приоритет защиты прав и законных интересов лиц, подвергающихся террористической опасности.

Законодательное установление недопустимости рассматривать при ведении переговоров с террористами выдвигаемые ими политические требования, будучи адресовано во многом и субъектам этих преступлений, носит превентивный характер и является мерой предупреждения террористических актов, преследующих политические цели, делая их достижение невозможным, а совершение террористического акта – бессмысленным.

Стратегия проведения в конкретной ситуации переговоров с террористами для сохранения жизни и здоровья людей должна выбираться с учетом того, что обсуждение вопроса о выполнении политических требований террористов и, тем более, какие-либо уступки им в этой части не способствуют минимизации последствий терроризма, а наоборот, могут усугубить террористическую угрозу, усилить агитационно-пропагандистский эффект террористического акта, стимулировать совершение новых актов терроризма и в конечном счете – способствовать их превращению в механизм политического управления государством, что несовместимо с самими принципами существования демократического правового государства[127].

Меры противодействия террористической угрозе могут рассматриваться как деятельность государства и общества по трем основным направлениям: профилактика терроризма, предупреждение, устранение причин и условий, порождающих терроризм и борьба с терроризмом. При этом наличие превентивных норм, в отсутствие поощрительных, изначально переводит переговоры с террористами из правовой плоскости во внеправовую.

Однако есть угрозы, которые в обычном порядке преодолеть невозможно. В этом случае Конституцией Российской Федерации и законодательством предусмотрено применение специальных мер, к которым прежде всего относятся режимы чрезвычайного и военного положения, позволяющие в целях безопасности временно ограничивать некоторые права и свободы на отдельных территориях, применяя при этом специальные меры подавления угроз безопасности. Их перечень содержит Федеральный конституционный закон «О чрезвычайном положении»[128].

Режим чрезвычайного положения – мера временная и неординарная. Его введение сопровождается сложными процедурами и далеко не всегда поддерживается Советом Федерации. Тем не менее то, что предусматривает этот режим, прямо свидетельствует о возможности подобных мер для преодоления угроз безопасности.

Непростительно медленное осознание опасностей организован ной преступности в России является одним из доказательств хронического отставания уголовно-правового контроля от криминальных реалий. Аналогичные процессы происходили и в других странах, но их законодатели и разработчики были более реалистичными и мобильными. В Италии, где опасность организованной преступности давно адекватно осознана, среди криминологов бытует выражение: «Подобно тому как мафия или является ассоциацией, или ее нет вообще, так и борьба с мафией – это или борьба с ее ассоциативной структурой, или борьбы нет»[129]. Но эта простая истина оказалась трудной для многих отечественных учёных и практиков.