Защити меня (СИ)

— Шум, Гора, Майк, на позиции! — раздалось в гарнитуре, и мы дали знак Майку, что пора работать.

Он убрал музыку, надел гарнитуру, и мы вышли из автобуса один за другим. Через минут двадцать начнёт светать, поэтому нам нужно было успеть разложиться. Во втором автобусе дежурили штурмовики. Судя по их количеству, Рамзесу сегодня однозначный пиздец.

У моих коллег были более выгодные и высокие позиции. Мне достался обычный гараж-ракушка в примыкающем к зданию гаражном кооперативе, высотой метра два от силы. Меня могли заметить прохожие или люди из административного здания, тупо выглянув в окно. Придётся лежать неподвижно и тихо несколько часов.

Я занял позицию и принялся ждать, наблюдая за входом в здание. Рассвело. Люди потянулись на работу. Всё моё внимание было приковано к входу, поэтому я не мог видеть, как подъехала компашка Рамзеса. Я только слышал об этом в наушник гарнитуры. Генерал приказал приготовиться, а потом Рамзес в сопровождении семи человек, вошли в здание.

Главаря я узнал сразу. По дорогому кашемировому пальто и мусульманской тюбетейке, а вот рожу Баринова пришлось поискать. Вот он, сука, в синей куртке! Отлично!

Я сделал пару глубоких вдохов, чтобы унять внутреннюю радостную дрожь. Половина дела сделана. Если Коленька здесь, то уже всё! Никуда не денется.

Осталось дождаться, пока штурмовики его скрутят в бараний рог и погрузят в автозак. Скорее бы всё закончилось, господи! Это было самое потрясающее задание из всех, что я получал. Как же мне не терпелось позвонить своей девочке и сообщить, что ей больше некого бояться!

Прошло полчаса.

Час.

Обычно мне удавалось абстрагироваться до безмятежности, но сегодня время тянулось просто бесконечно. Я весь издёргался, начал ёрзать на коврике. Как же хотелось курить, чёрт…

Наконец, генерал приказал штурмовикам работать. Они вошли в здание, и начался замес. Судя по крикам штурмовиков и звукам выстрелов, гулко отдававшим в наушник, бандиты сдаваться не хотели. В здании велась активная перестрелка, и из него начали в панике выбегать гражданские.

Мой выход. В оптический прицел я рассматривал только мужские фигуры, чтобы не рассеивать внимание. Женщин в моём задании не было, мне их разглядывать ни к чему.

— К тебе пошёл, Шум! Лысый, в синей куртке! — доложил командир штурмовой бригады. — Вооружён! Ликвидируй, Шум!

— Шум принял! — отозвался я. — Работаю!

Парадная дверь открывалась медленно. Сначала из неё показалась белокурая голова женщины. Выходила она, подняв руки, неестественно передвигаясь маленькими шажками. За её спиной я увидел Баринова. Он взял заложницу, гандон!

— Заложник! — доложил я.

— Отставить, Шум! Не стрелять!

— Принято, не стрелять! — ответил я, продолжая целиться в голову Баринову.

Я мог попасть с такого расстояния и вышибить ему мозги, но он держал несчастную женщину за шею, приставив к её голове пистолет. Стоит ему оступиться или поскользнуться на снегу…

Блять, ну, как так-то!

— Я выстрелю! Я завалю её! — вопил мужик на всю улицу, озираясь по сторонам.

Медленно и неуклюже они продвигались в сторону парковки мимо меня, и я понял, что мы упускаем Баринова. Слишком большой риск, что заложница пострадает.

Женщина всхлипывала и умоляла отчаявшегося Баринова не убивать её. Я допустил ошибку — посмотрел ей в глаза. Нельзя смотреть в глаза заложникам. Никогда.

Чёрт!

На парковке дежурили ещё бойцы. Они не дадут уйти этому отморозку, — успокаивал я себя. Я должен оставаться на месте. У меня приказ!

До Баринова было рукой подать. Меня уже подбрасывало на месте от напряжения.

С парковки прямо во двор начал заезжать чёрный Джип. Это за Бариновым, догадался я. Сейчас он сядет в машину с заложницей, и поминай, как звали!

— Стрелять только по команде! Как поняли? — раздался голос генерала в наушнике. — Повторяю: стрелять только по моей команде!

Больше нельзя было медлить. Я перевёл прицел на водителя Джипа. Его было отчетливо видно через лобовое стекло. Я снял его точным выстрелом, пробив лобовуху. Машина чихнула, и заглохла. Баринов сильнее вжался в заложницу, испуганно шаря взглядом по верхам.

— Не стрелять! — орал мне в ухо генерал, но я больше не слышал ничего и не видел.

Отложив винтовку в сторону, я спрыгнул с гаража прямо за спиной Баринова. От длительного пребывания в неподвижной позе, конечности затекли, поэтому нога поехала вбок под тяжестью моего тела, нагруженного вдобавок бронежилетом. Я упал, но боли не почувствовал. Я вообще ничего не чувствовал. Только дикую ярость, захлестнувшую меня впервые в жизни.

— Шум! Шум, блять! — уже вовсю голосил Геннадий Васильевиич в моём ухе. — Отставить, Саша!

Меня было не остановить. Я действовал на свой страх и риск, понимая всю ответственность за жизнь и здоровье ни в чём не повинной женщины, за провал операции, за свои погоны. О своей жизни я не думал вообще. Инстинкт самосохранения у меня просто отрубило.