Защитник

Ладно, думать некогда. Уперев колено в спину покойнику, выдергиваю нож, добиваю не успевшего опомниться второго. Кера за это время успела упокоить своего противника. Досталось богине. Это я толи приобрел, толи с самого начала имел некоторый иммунитет к очищающему свету, а вот Кера сейчас морщится, стряхивает с рук, которыми прикрывалась от лучей капли крови. Кожа на запястьях почти закончилась, будто ее содрали. Ничего, кровь она остановит, да и заживет быстро. На ней вообще все быстро заживает. Мормолик в коридоре нет — проверяют ближайшие прилегающие комнаты. Приостанавливаюсь на секунду, пытаясь сообразить.

Чистые здесь не просто так. Охраняют ценных разумных, с которыми у них общие дела. Тем более теперь, когда ценные разумные решили повоевать с пусть не такой влиятельной, но достаточно сильной семьей. Нужно было учесть такую возможность, по краю ведь прошли, да и не закончилось еще ничего. Вопрос в том, есть ли в доме еще чистые. Этих было пятеро. Боевая спира. Насколько Брутусы ценны для чистых? Может такое быть, что здесь есть еще монахи? Вряд ли. Скорее всего, даже эти здесь были только для перестраховки. На тот крайний случай, если Ортесы решат устроить настоящую войнушку, с нападением всех своих сил на поместье. Тогда даже просто наличие церковников в стане противника послужило бы очень серьезным и неожиданным сдерживающим фактором. Деморализующим. Такой диверсии, как организовал я, никто всерьез не предполагает — слишком сложно и ненадежно.

Ладно, будем считать, еще не все потеряно. На настоящие боевые действия я как-то не рассчитывал, но лучше довести дело до конца, раз уж мы так далеко зашли. Эти пара секунд на обдумывание были мне необходимы, но больше тянуть нельзя. Бегу на второй этаж, не дожидаясь остальных — нашумели мы знатно, и хоть короткая поножовщина заняла всего несколько секунд, те, кто находится наверху уже точно проснулись. Не нужно давать им время. Вновь сосредоточившись, бегу вверх по лестнице. Кера, сквозь зубы сыпля ругательствами обматывает руки какой-то тряпкой, одновременно пытаясь стереть упавшую на пол кровь — оставлять следы в доме начальника особого отдела жандармерии глупо. Кто знает, какие специалисты есть в подчинении доминуса Брутуса? Жаль, богиня пока выбыла. Мы еще «на берегу» договорились: в таком случае все лишнее удаляется сразу, без скидок на спешку. Лучше так, чем потом расхлебывать. Где-то за спиной уже слышны шаги мормолик, но что они там в комнатах нашли, мне не интересно. Были бы проблемы — уже сказали, а раз тихо, значит все нормально.

На втором этаже уже слышна возня, кто-то выглядывает из комнат. Растерянные детские лица, встревоженные женщины. Не интересно — с этими разберутся помощницы. Мне нужен кабинет и покои главы семьи, на третьем этаже, так что я скачу дальше вверх, перепрыгивая ступени. Здесь разберутся без меня.

Лестница заканчивается на третьем этаже, упираясь в богато украшенную дверь. Внутренности замка рассыпаются без особых сложностей, я распахиваю дверь, по какому-то наитию отскакивая в ту же сторону. Навстречу из темноты три выстрела, один за другим. Вовремя я вспомнил об осторожности. Дальше у стрелка случается осечка и я влетаю внутрь. Здесь свет никто не зажигал, так что первое мгновение я ничего не вижу, а потом становится поздно — я вдруг понимаю, что не могу шевелиться.

В комнате зажигается новомодный электрический свет, ко мне подходит пожилой уже мужчина в теплой фиолетовой пижаме, с дымящимся револьвером в правой руке. Модест Брутус, глава семьи. У него за спиной супруга и мой хороший знакомый, Валериан Брутус. Тоже с револьвером, который направлен точно мне в лицо. Ну отлично. А я и пошевелиться не могу, внезапно.

— Так-так, кто это почтил нас визитом? — в голосе доминуса Модеста только любопытство и ни капли страха. Самообладание, достойное уважения. У него тут нападение с неизвестным количеством нападающих и жертв среди домочадцев, а он изображает веселье.

Мужчина подходит ко мне и сдергивает платок с лица, после чего с некоторым удивлением рассматривает незнакомую физиономию.

— Признаться, я ожидал увидеть совсем другое лицо, — констатировал Модест через несколько секунд. — Или ты наемник?

— Это Диего Ортес, папа, — подал голос Валериан. Он-то у меня узнал.

— Вот как! Понятно, понятно. Я-то все гадал, зачем Ортесам понадобился непонятный приблудыш. А ты, получается, не так прост, да, Диего? Отвечай, какими способностями обладаешь?

— Я проклинатель, — надо же. Сопротивляться действительно невозможно. Об этом манне Валериана Брутуса известно всему Риму. Ему невозможно солгать. И даже просто промолчать. Если начальник особого отдела жандармерии спрашивает, ему отвечает любой, хочет он того или нет. А вот о том, что он может еще превращать людей в статуи, как какая-нибудь Горгона, я не слышал.