Защитник

Может быть, потому, что я так невероятно напугана, поэтому я предполагаю, что он сильнее, чем он есть на самом деле. Страх усиливает любую ситуацию. Я изучила этот урок, когда была в Африке. Наш лагерь когда-то был разграблен кучей голодных обезьян. Я была достаточно глупа, чтобы оставить свою палатку, дабы посмотреть, в чем дело. Рядом с моей палаткой была обезьяна. По правде говоря, самец обезьяны сильно боялся, когда увидел меня. Он оскалил зубы, обнажив острые клыки. Рыча и шипя, его предупреждение ясно говорило, что он укусит меня, если я посмею взять то, что он пришел украсть. Обезьяны покинули лагерь в беспорядке. Мы не подвергались какой-либо реальной опасности, пока не угрожали обезьянам, но я почти обмочилась, когда эта обезьяна зарычала на меня, а ведь этот самец был крошечным меховым шаром, если задуматься об этом. Наш гид сказал мне, что страх усиливает любую ситуацию. Обезьяна боялась меня больше, чем я её. Я должна помнить об этом, когда сталкиваюсь с опасностью.

Смотря на огромного человека, я не думаю, что в этой ситуации это имеет значение. Если на то пошло, мужчина не боится меня или любого из нас, как та обезьяна.

С другой стороны, я в ужасе от него. Страх разжигает мои внутренности. Страх определённо усиливает для меня этот момент.

Мужчина начинает преследовать меня, как лев преследует свою жертву, которого я видела на одном из сафари, в котором была. Тогда я нашла это увлекательным, но сейчас я остолбенела.

— Держись подальше, — мне удаётся вымолвить эти слова, пока страх обволакивает меня, как густой туман. Моя слабая мольба лишь заставляет его губ раскрыться в отвратительной насмешке.

Он плохой, всё плохо. Я читала много книг, где у плохих мальчиков голубые глаза, чёрные волосы и накаченные мускулы и есть татуировки. Так или иначе, эти плохие парни в истории становятся позже героями.

Я даже проводила ночи, мечтая о том, что мой собственный плохой мальчик похитит меня, а затем безнадёжно влюбится в меня.

Я никогда больше не буду романтизировать ужасную ситуацию.

Этот человек с водянисто-голубым взглядом, жирными чёрными волосами, которые висят неровно на его лице, — это не тот плохой мальчик, о котором я столько раз читала. Цветные чернила покрывают его руки, каждый дюйм, пока рисунок не исчезает под рукавами его выцветшей коричневой рубашки. Это всё черепа и ножи… злобные татуировки.

Он делает ещё один угрожающий шаг ко мне, что это вызывает у меня панику и заставляет нервно дёргать за узы, затянутые вокруг моих запястий. Я должна освободить руки. Я должна как-то защищаться.

Он медленно качает головой… так медленно, что это нервирует.

Внезапно он обрушивается на меня, и из моего горла вырывается испуганный вскрик.

— О, мой Бог!

В течение драгоценного момента мой разум замирает в абсолютном ужасе, когда основная часть его тела накрывает меня. Яростный шок от того, что моё личное пространство было нарушено таким образом, я вздрагиваю всем телом.

Его кулак сильно врезается в лицо, и это заставляет меня задохнуться от боли. Ужасные эмоции взрываются внутри меня — путаница главная из них. Я не понимаю, почему этот человек причиняет мне боль.

Никто никогда не трогал меня, находясь в гневе. Мои родители даже не шлепали меня, когда я была ребёнком. Физическое наказание для меня чуждо. Я всю жизнь знала только любовь и защиту.

Прежде чем я пытаюсь понять что-либо, другой удар попадает мне в голову, заставляя моё ухо зазвенеть от боли.

Вонь его пота доносится до моих ноздрей, и это вынуждает меня чувствовать тошноту. Это возвращает меня сюда и сейчас в этой ужасной ситуации.

Мужчина подходит к маме, а затем перетаскивает свой стул на противоположную сторону комнаты. На полпути мама начинает хныкать, когда приходит в сознание. Она пытается поднять голову, а затем оглядывается. Я вижу на её лице тот же ужас, что чувствую и я.

— Мама! — кричу я ей. — Все будет хорошо, Джош вытащит нас из этого бардака. Джош всегда всё исправляет. Ему просто нужно проснуться.

Затем мужчина развязывает папу, и я с нарастающим страхом наблюдаю, как он тащит обмякшее тело отца к другой стороне большой комнаты. Похоже, мы находимся на каком-то складе, что меня только сбивает с толку. Я вижу несколько пустых ящиков, разбросанных с одной стороны, а металлические листы — с другой. В этом месте ничего не выделяется. Я понятия не имею, где мы.

— Папа! — вскрикиваю я, надеясь, что он проснётся. Он должен проснуться. Он должен помочь Джошу, чтобы они могли вытащить нас отсюда. Им нужно поговорить с этим человеком и сказать ему, что это ужасная ошибка.

Мужчина привязывает оковы, которыми скованны папины руки к крюку и цепному приспособлению. Мой рот открывается, но крик не появляется. Он втягивается обратно в мою грудь, где взрывается, разрушая мои внутренности.

Папа… он основа, на которой построена наша семья.

Мой взгляд переходит к маме. Она хнычет кровавым месивом. Я действительно вижу, как её тело дрожит от боли, которую она испытывает. Она выглядит ошеломлённой и растерянной.