Защитник

Электричество между нами искрится, воспламеняется и освещает каждое нервное окончание, как световое шоу в Лас-Вегасе.

Истон берет на себя управление, наклоняет мою голову и углубляет поцелуй, и мне кажется, что время и пространство перестают существовать.

Я провожу рукой по его волосам, прижимаясь к нему, желая почувствовать его больше, каждый дюйм тела. Его эрекция прижимается ко мне, и я стону.

Он облизывает мой рот и, клянусь Богом, рычит, прислоняя меня спиной к перилам. Рычит. Как будто его реакция инстинктивная. Первобытная.

— Истон, — шепчу ему в губы, вытаскивая себя из этого наполненного похотью тумана. — Что… Что мы делаем?

Ис делает шаг назад и смотрит на меня напряженно минуту, затем снова хватает мое лицо и прижимается своими губами к моим.

— То, что я всегда хотел сделать.

Для меня этого достаточно.

Я обнимаю его широкие плечи и прижимаюсь к нему, как будто боюсь, что, если отпущу его, эта мечта закончится, и реальность обрушится на нас, как вода в этом фонтане.

— Я чертовски устал вести себя так, будто просто твой друг, принцесса, — он захватывает мои губы в отчаянном поцелуе. — Надоело вести себя так, будто ты не моя девочка, — одна сильная рука скользит по центру моей спины и прижимает нас еще ближе друг к другу. — Как будто я не хочу тебя. Как будто я не всегда, черт возьми, хотел тебя.

Олицетворение сексуальности в виде этого хоккеиста.

Я почти уверена, что только что намочила трусики.

— Истон… — мои руки хватаются за его рубашку, не оставляя между нами никакого пространства.

— Скажи мне, что ты тоже это чувствуешь. Скажи, что это взаимно, и что я не просто выставил себя дураком.

Я провожу зубами по нижней губе и пытаюсь заставить слова вылететь изо рта, но ничего не получается. Я стою перед фонтаном в Вегасе с этим прекрасным мужчиной, потрясенная до глубины души.

— Истон… Я…

Слова ускользают от меня, поэтому вместо этого дергаю его за рубашку и притягиваю его лицо к своему.

Он прижимается губами к моему лбу, а я провожу руками по его шее к лицу и задерживаю их там.

— Ты разобьешь мне сердце, принцесса?

— Боже, Истон. Ты правда не знаешь? — закрываю глаза и решаю, что пути назад уже нет. — Это ты. Это всегда был ты, и это всегда будешь ты. Я любила тебя… Боже, я любила тебя столько, сколько себя помню. Я хочу быть старой и седой, и сидеть на нашем крыльце однажды, через миллион лет, в окружении всех наших внуков, которые любят кататься на коньках.

Он глубоко вздыхает и улыбается мне в кожу.

— Хоккейные коньки или для фигурного катания?