Я помню, как говорил о хоккее и дразнил ее по поводу фигурного катания. Дразнил по поводу партнера, хотя в глубине души ревновал, потому что он был ее возраста. Что если между ними что-то происходит, это нормально, потому что он для нее лучший парень. Я даже Пейсу никогда не говорил об этом. Никто не знал, что я чувствую, потому что она была чертовски маленькой.
Она засмеялась над чем-то, что я сказал, и это был самый сладкий звук, который слышал за такое чертовски долгое время. Меня позвали в НХЛ в семнадцать лет. После этого на меня все свалилось. Женщины. Секс. Выпивка. Наркотики. Все это было для меня в свободном доступе. В моей жизни не было невинности, не то, чтобы ее было много с тех пор, как умерла мама.
Я на секунду забылся и обхватил ее щеку, прежде чем отдернуть руку и выйти из машины. Выражение лица Линди было чертовски обиженным. Но слово «пятнадцать» продолжало мелькать в голове, как сломанная неоновая вывеска.
Марко шел впереди нас к двери, и она поддразнила его, передавая ключ.
— Не надо быть таким драматичным, Марко. Это мой дом. Это значит, что у нас есть система сигнализации, которую вы, ребята, установили.
Он проигнорировал ее поддразнивания и прошел через дверь, Линди следовала за ним, а я замыкал шествие. К тому времени, когда я закрыл дверь, Марко уже лежал на полу мертвый, а над ним стоял человек, которого я никогда раньше не видел, с пистолетом, висевшим на боку.
Звука не было.
Я помню, в какой растерянности был в тот момент.
Не понимая, что на пистолете был глушитель.
Не имея ни малейшего понятия, что происходит, пока ярко-красная кровь не хлынула из дыры в центре головы Марко.
Линди отвернулась, и из ее горла вырвался пронзительный крик, который я никогда не забуду.
Черт возьми. Он застрелил его.
— Вы двое, — он направил пистолет на нас, и я спрятал Линди за собой. — Туда. Сейчас же. И ничего не пытайтесь сделать. Мне не нужна ты, ни один из вас. Мне нужна твоя мама, маленькая девочка.
Линди истерически рыдала, когда сработала моя реакция «бей или беги», но пришлось сохранять спокойствие.
Черт побери. Что мне делать?
Я медленно усадил нас обоих на диван.
Кто, черт возьми, этот парень? Чего он хочет?
— Генри, — крикнула Линди. — Зачем ты это делаешь?
Генри направил на нее пистолет.
— Потому что Эшлин должна была принадлежать мне, а не ему. Мне нужно, чтобы она это увидела. Вот тут-то и приходишь ты. Мы должны быть семьей. А не с ним.
Он, должно быть, имел в виду Брэндона Диксона — нового мужчину Эшлин.
Что, черт возьми, мне со всем этим делать?