Защитник Драконьего гнезда. Том второй

— Ты о Бездонной трясине? Это там, - он отмахивается в сторону. – Легенды говорят, что под болотом спит огромный великан, а его ядовитое дыхание выходит на поверхность – и в этом месте любая живая тварь начинает болеть.

— Спасибо, - наблюдаю за его немного растерянным выражением лица.

Ага, еще одна легенда, но уж на этот раз точно имеющая под собой вполне логическое и понятное объяснение.

По всей видимости, информация о нашем появлении уже давно облетела весь лагерь, потому что нас в прямом смысле этого слова встречают огромной разношерстной толпой. Причем здесь, среди множества людей, очень хорошо видны их различия, принадлежность к разным кланам. Прически, раскраска, украшения, даже оружие. И все эти люди сейчас смотрят на меня. Очень недобро смотрят, надо сказать.

Люди образуют нечто вроде живого коридора - узкого, едва-едва протиснуться, чтобы не задеть стоящих по сторонам. И сотни взглядов, от которых очень не по себе. А ведь среди них наверняка есть родственники тех, кого убил Лаэрт. И, кажется, в целом свете нет ни единой живой души, кого бы они хотели сильнее видеть возле своей версии позорного столба, чем меня.

В какой-то момент импровизированный коридор преграждает пожилая женщина со спутанными волосами. Она указывает на меня кривым пальцем с длинным желтым ногтем и что-то пронзительно выкрикивает. Людская толпа вокруг тут же подхватывает ее слова, множит и разносит дальше. Не столь пронзительно, но с отчетливой ненавистью.

Идущий передо мной ллисканец останавливается и что-то ей отвечает, спокойно, даже с уважением.

Старая женщина выкрикивает еще несколько слов, и по ее щекам начинают струиться слезы.

Из толпы прилетает комок мокрой грязи и попадает мне точно в висок.

Одобрительный рев собравшихся людей. И пусть грязь попала и на других, главная цель все же достигнута.

Кто-то хватает меня за руку, резко дергает. Едва успеваю устоять на ногах, когда новый комок грязи чиркает по щеке и улетает за спину.

Ллисканец передо мной издает громкий не то крик, не то рев.

Толпа резко смолкает.

Волнение в ней почти исчезает.

Тишина.

Смахиваю с лица жидкую грязь от первого комка, что по лбу стекает в глаз.

Ллисканец снова что-то говорит. И снова обращается к старой женщине. Та смотрит на него широко раскрытыми, немного затуманенными глазами. А потом вдруг отступает, вмиг лишаясь всей своей боевой напористости. Теперь это всего лишь плохо одетая худая старая женщина с узкими плечами и дрожащими руками. Женщина, по чьему лицу все еще текут слезы.

И мы идем дальше.

Мне очень хочется спросить, о чем она говорила, но здесь и сейчас это точно не к месту. Да и вряд ли мои предположения далеки от истины. Думаю, из-за Лаэрта она потеряла очень дорогого для нее человека, или нескольких человек. Возможно, всю свою семью.

Ни о каком привидении себя в порядок перед встречей с вождями речи не идет.

Грязная, потасканная и искусанная я предстаю перед ними в большом просторном шатре из шкур.

Внутри царит небольшой полумрак, курится несколько ароматных палочек, от чего голова почти сразу начинает немного кружиться.

Вожди сидят полукругом, прямо на полу, скрестив ноги. Все - мужчины. Выглядят совсем неприветливо, я бы даже сказала – надменно. Некоторые вполне открыто сплевывает при моем появлении.

Ллисканец, что привел меня, что-то довольно долго говорит на непонятном мне языке и только потом взмахом руки предлагает мне выйти в центр полукруга.

— Будь убедительной, королева Артании, - говорит и уходит.

— Приветствую вас, - говорю, обводя взглядом собравшихся. - Меня зовут Изабелла, я королева Артании. Я пришла говорить о мире, пришла просить прощение за короля Лаэрта, пришла предупредить об опасности.

Я не знаю, чего им говорил ллисканец, а потому в большей степени пересказываю им все то, что сказала ему. Стараюсь говорить с уважением, но при этом не заискивать. Да, сегодня я в роли просителя, но это не лишает меня королевского титула.

— На северо-западе действительно собираются войска, - говорит один из вождей, когда заканчиваю свою тираду. - Много лошадей, много людей, много оружия.

— Зачем нам вмешиваться в чужую войну? – спрашивает другой. - Пусть Артания пожрет сама себя, а мы добьем уцелевших.

— Дадим им пройти, - поддерживает его еще один. - Это не наша война. Один король, другой король - какая разница для нас? Мы для вас - всего лишь дикари, - глядя мне прямо в лицо. - Эта потаскуха хочет прикрыться нашими воинами, потому что не хватает собственных сил.

— Эта потаскуха, - повышаю голос, - способна спасти от смерти ваших детей. Тех, что только родились или живут свой первый год. Сколько из них гибнет среди болотных миазмов? Сколько гинет в период взросления от недоедания, от случайных ран и болезней? Сколько воинов не переживают полученных ран, когда тело бьет жестокий жар, а кожа вокруг раны краснеет? Вы все знаете, о чем я говорю.

— Что ты знаешь о наших детях, ведьма?! - со злобой цедит вождь с растрепанной бородой и наполовину отсутствующим носом.