Защитник и Освободитель

Опустившись на землю, Рус на всякий случай прикрылся спиной вождя. «Пыльная стена» добавляла цепкости и силу хвату, поэтому Аграник морщился от боли.

«Молодчина Гелиния, без приказа «стену» не снимаешь, хвалю…», — подумал, решительно откинув подленькую мыслишку сделать «пулемет» и перестрелять всех к чертям собачьим. Ранее не делал его потому как стрелять по густому лесу не очень эффективно, вернее это вовсе бездарная трата Силы и времени. Ну, может, запугает бедняг. Он и «яму» сделал, да развеял, опасаясь наличия у отряда шаманов, которые непременно увидят у жреца Геи подозрительного Духа. Вся конспирация полетит тогда коту под хвост! А Каменный Дух нужен непременно, иначе при создании другой структуры слетит «зыбучая яма». Сейчас «друзья» сидели в своем любимом расслоении и версия «жрец Геи» была непоколебима. И женщины ей тоже служили жрецами, хотя эти кочевники, с трудом понимающие гелинский, вряд ли об этом знали.

Кое-кто из вышедших воинов удивленно косился на то место, где только что стояла скала. Теперь от неё и следа не осталось. Рус решил воспользоваться этим впечатлением и стал «ковать железо, не отходя от кассы»:

— Доблестные воины! — из-за «пыльной стены» приходилось орать, она приглушала звуки, — этруски выгнали вас с ваших кочевий, их много, они — си…

И тут его речь прервал истошный женский крик:

— Аграник!!! Аграник!!! — вождь дернулся, но не смог вырваться из цепких лап коварного «жреца», зато прокричал в ответ:

— Влада! Со мной все в порядке, любимая, не выходи… — последние слова поникли, так как из леса выскочила растрепанная девушка… этруска.

Если Рус от удивления не открыл рот, то это только из-за железного самообладания. А вот Гелиния на несколько мгновений оторопела — «стена» пошла волнами, но, хвала богам, осталась в прежнем виде — девушка смогла взять себя в руки. Ох, и огребла бы тогда насмешек со стороны законной половины!

Рослая красавица (на пару пальцев выше высокого, по меркам кочевников, воина, мимо которого пробегала), не пытаясь выхватить кинжал, упала на колени перед вождем и со слезами обхватила его… ну, чуть выше ног.

— Аграник, Аграник, — приговаривала она и Рус не выдержал напора нежностей — отпустил командира отряда.

Он тоже упал на колени и обнял свою девушку, успокаивающе приговаривая:

— Все хорошо, Влада, милая, это была ошибка, я случайно опустил руку… — при этом похлопывал и поглаживал… жену?

Кто-то из воинов смотрел на эту сцену безразлично, двое презрительно отвернулись, а некоторые медленно потянулись за лежащими у их ног луками.

— Стоять! — крикнул Рус, сурово глядя на «нарушителей конвенции». Они поспешили выпрямиться. — Ты, — показал пальцем на Фарика, — подойди ко мне, объясни кто эта девица из племени этрусков, — одновременно с началом любовной сцены он ощутил, как давящее чувство опасности постепенно сошло на нет.

«Кажется, отвоевались», — подумал и обернулся к Гелинии. Хотел приказать ей снять «пыльную стену», но… в общем, приказал, только не сразу. Чуточку полюбовался, как в правом глазу верной супружницы застыла предательская слеза умиления.

Без «стены» звуки обрели должное звучание и Рус вынужденно приказал практически орущему Фарику: «Говори тише, я хорошо слышу».

— …жена она ему, пред Предками обвенчаны, все по чести, — пояснил «телохранитель», зауважавший после случившего всех жрецов разом и конкретно этого, в частности.

— То есть, — тут внезапно вступила Гелиния, — вы захватили её в полон, хотели сделать рабыней-наложницей… — кочевник спокойно кивал на все её утверждения. Он плохо понимал по-гелински, а то бы уловил в словах «жрицы» изрядную долю едкого сарказма, — Аграник выступил против отца, отдал всех своих борков, баранов и рабов, все сбережения и выкупил её? — снова кивок недоумевающего Фарика: «Чего непонятного? Плохо языком, что ли владею? Нет, жрец понял…».

— А вы у неё согласия спросили?! Она хотела становиться наложницей?!

— А кто об этом спрашивает? — удивился все еще непонимающий сути возмущения женщины кузен вождя, старший сын родного брата прежнего лидера. Кстати, его отец погиб в том же жестоком сражении, что и прежний глава рода.

— Гелиния! Успокойся, вспомни кто ты есть, — строго произнес Рус, нажимая на слово «ты».

Кочевники поняли этот окрик, как наставление старшего жреца — младшему собрату, то есть сестре, а «жрица» вспомнила, что она — сарматка, та же кочевница. Вспомнила и устыдилась своей слабости. Сарматские обычаи тоже не отличались мягкостью: никто бы не поинтересовался желанием рабыни становиться наложницей.

«Блин, — досадно подумал Рус, — Санта-Барбара и сюда добралась и здесь бабы на неё западают. Надо прекращать это безобразие».

— Аграник! — скомандовал он, — отставить нежности! Ты воин или кто?!

Вождь вскочил. За ним поднялась и Влада, оказавшаяся на полголовы выше мужа. Она скромно встала за его спиной.

— Зови весь отряд, речь держать буду. Не бойся, всех спасу, кто хочет спастись. Вы — воины, а не разбойники. Начудить не успели? В смысле купцов не грабили, безоружных не били?