Защитник

— Вот дивлюсь я на тебя, Артурчик. Вроде бы умный человек, но иногда городишь настоящую чушь. Разве может сравниться хлорированная ванна с настоящей морской водой? И в чем прелесть плескаться в моче и поте других людей.

— А ты знаешь, почему море соленое? — поинтересовался я у Тогота и, не дожидаясь его ответа, добавил: — Потому что рыбы много писают.

— Ну и дурак! — фыркнул покемон и замолчал.

— Ах какие мы обидчивые!

— А ты думал, хамить можно беспредельно?

— Это еще выяснить надо, кто кому хамит. Я, например, до сих пор понять не могу, зачем вообще нужно это Причащение. Ты меня всему обучаешь. Я побывал во множестве миров и отлично справляюсь со своей ролью проводника…

— Это пока… А ты сам-то никогда не задумывался, почему погиб твой предшественник?

— Ну, он там с кем-то повздорил…

— Он преступил законы, которые обязан был соблюдать, кроме того, он не познал свой собственный мир. Ведь не зря говорят, что родная земля придает людям силу.

— То есть ты хочешь сказать, что мне нужно носить с собой мешочек с землей…

— Больше всего я не люблю, когда взрослые люди несут чепуху, — фыркнул Тогот. — Причастившись, ты как бы вбираешь в себя частицы Земли и тем самым отчасти воссоединяешься с ней. Этот обряд во многом похож на церковное причастие. Но если ты становишься единым со своим миром, то в нужный момент ты сможешь воспользоваться его ресурсами…

Несколько минут я сидел молча, чуть прикрыв глаза, наслаждаясь ментальной тишиной. Вслух же говорить тут никакой возможности не было; чтобы перекрыть гул моторов, нужно было кричать, а надрывать голосовые связки из-за чепухи мне не хотелось. Да и о чем говорить, тем более что Аллочка и Кру сидели достаточно далеко, а заводить разговор с соседями у меня никакого желания не было.

Постепенно гостиничные корпуса на берегу Патани становились все меньше и меньше, а полоски росли на глазах. Вот уже они превратились в острова. Еще несколько минут, и можно было различить отдельные черты удивительного рельефа… Первые острова мы проскочили, но к тому времени, несмотря на свежий морской воздух, пропитанный брызгами морской воды, несмотря на шум моторов и новизну ощущений, я задремал…

— Вот посмотрите на него, — раздался над ухом знакомый противный голосок. Нет, в этот раз это был не Тогот, а Аллочка. — Вставай давай. И все же я поражаюсь, как примитивно устроены все мужики, — продолжала она, обращаясь к кому-то у себя за спиной. — Им бы только поесть, поспать и поеб…

Я приподнялся, желая возразить, но когда я увидел бухту, где стоял наш катер, то на мгновение лишился голоса, а потом все замечания, которые я хотел сказать, разом вылетели у меня из головы, потому что бухта, куда нас привезли, и в самом деле оказалась настоящим раем: прозрачная, как стекло, вода, белоснежный песок, пальмы, склонившиеся к воде, и вдоль берега естественный зеленый навес, под которым выстроились шезлонги. За стеной зелени смутно вырисовывались питейные и закусочные заведения, а дальше вновь шли зеленые, непроходимые джунгли. И что самое удивительное, на этом многокилометровом пляже почти не было отдыхающих — всего две-три группки, как наша…

— Подходящее место для Причащения, — заметил Тогот.

А я, надо отдать должное, напрочь забыл обо всей этой ерунде.

— И…

— Только не вздумай снимать майку, — предупредил меня Тогот. — Тут такое солнце, что через пять минут снимать кожу листами будешь, и ни один крем от загара тебе не поможет.

Я с сомнением посмотрел на небо. Солнце по-прежнему пряталось в белесой дымке.

— Ты в небо не пялься. Лучше старших слушай, — все в том же нравоучительном духе продолжал Тогот.