Защитник

Остановившись под навесом скал, как раз там, где мы недавно появились, Викториан запустил время. Тут же громыхнул взрыв, разметав людей у руин, а через пару секунд рванул бензобак грузовика. В общем фейерверк славный вышел. Пока все любовались «праздничным салютом», Викториан на одном из плоских камней начертил пентаграмму перехода.

— Вот и все, — объявил он, с трудом разогнувшись. — Давай, Валентина, дам, как говорится, вперед. С той стороны поможешь Тоготу встретить наших красноармейцев.

Девушка кивнула, ступила в пентаграмму и растаяла в воздухе. Оба солдата, выпучив глаза, уставились на то место, где она только что стояла.

— Ну, что зенки вылупили, давай по одному следом, — приказал колдун, подкрепив свой приказ движением автомата.

— Это что? — спросил капитан, ткнув в колдовские знаки на земле.

— Скоростной лифт в ад, можете занимать места согласно купленным билетам, — объявил Викториан.

Круглов поежился, потом, словно взял себя в руки, как на эшафот, шагнул в центр пентаграммы и исчез.

Неожиданно молодой боец упал на колени. Создалось впечатление, что до этого он держался лишь благодаря влиянию капитана, а теперь веревочки, которые поддерживали его, разом обрубили.

— Пожалуйста, не надо, отпустите меня, Богом прошу…

— И вот с таким материалом нам предстоит работать, — проворчал Викториан и сплюнул.

— А кто вообще придумал всю эту канитель? — поинтересовался я. — Неужели нельзя было изобрести чего попроще?

— Не наше это дело, — вздохнул Викториан. — Кто придумал, тому видней. — А потом повернулся к солдату: — Ты не гомони, ступай давай…

Тот аж подскочил, попятился, шагнул в пентаграмму и исчез.

А потом настала моя очередь.

* * *

Вот и началось настоящее безумие. Впрочем, обо всем по порядку…

Обратное путешествие заняло те же полчаса. Представляю, что пережили спасенные нами. Мне-то самому от долгого пребывания в пустоте было не по себе, а тем, кто и понятия не имеет, что это такое, и вовсе должно быть жутко.

В этот раз мы материализовались на моей кухне. Картина, представшая передо мной, когда я шагнул из колдовского круга, не внушала оптимизма. Солдатик забился в угол, трясясь всем телом. Судя по темным пятнам на штанах, путешествие для него не прошло бесследно. Валентины видно нигде не было, она уже «кокетничала» с маркграфом в большой комнате. Капитан же, вцепившись в подоконник, вжался лицом в оконное стекло.

Стоило мне появиться, как он буквально набросился на меня.

— Это Питер?

Мне ничего не оставалось, как кивнуть. Потом капитан, резко дернувшись, сжал кулаки.

— Там ведь мои…

— Знаю, — равнодушно ответил я.

Метнувшись, капитан схватил меня за плечо:

— Они же считают меня погибшим.

— А ты и есть погибший, — выходя из пентаграммы, объявил Викториан. — Для всего мира ты — хладный труп.

— То есть? — повернулся к нему капитан.

— То есть для всех ты, мил человек, мертвец. Ты погиб там, в часовне на перевале. И для своих родных погиб, и для страны погиб, и для всего мира погиб. Ты — мертвец! У тебя могила есть, капитан, тебя три года назад похоронили.

— То есть? — вновь повторил капитан.

— То и есть! — фыркнул Викториан. — Ты с нами, служивый, еще всякого насмотришься.

И тут в дверях появился Тогот.

Капитан замер, а солдат на полу забился в истерике.

— Ты бы лучше за маркграфом глядел, чем народ своим видом пугать, — разозлился я.

— На него аморфа с Фатимой хватит, к тому же он мне в шашки проиграл, так что теперь сидит, дуется на весь мир.

— Никогда не думал, что приютил в своей квартире Карпова и Корчного в одном флаконе.

— А ты, уж раз обосрался, то помолчал бы лучше.

— Пойду, помолчу, а ты займись гостями. — Я прошел мимо Тогота, но на пороге еще раз обвел взглядом чудную картину происходящего на шестиметровой кухне. Капитан, скребущий челюстью по полу, — видимо, раньше он никогда не видел говорящих, зеленых, зубастых морковок, — солдатик, вжавшийся в помойное ведро под раковиной, и Викториан, который, положив на стол автомат, хладнокровно наливал себе чайку. Вот такая пастораль. — И смотри, чтобы они чего не вытворили, — ментально добавил я.

Мне было не до них. Если честно, я устал. Выудив из буфета первую попавшуюся бутылку, я налил себе до краев большую пузатую рюмку. Напиток оказался дешевым виски. Откуда только Тогот берет эту гадость?

После первой рюмки я вновь налил себе и, прихватив бутылку, вернулся на кухню.

— Хлебни, легче будет, — предложил я, протянув бутылку капитану.

Тот обреченно вздохнул. Викториан выплеснул в раковину остатки чая и со словами «и чай у вас тоже мерзкий» поставил на середину стола три кружки, забрал у меня бутылку и лихо расплескал янтарную жидкость. Одну кружку он подтолкнул капитану, а потом, взяв другую, повернулся к солдатику.

— Иди сюда, Пашенька. Хлебни, тебе легче будет.

Трясущейся рукой солдатик взял кружку, поднес к губам, и я услышал, как его зубы стучат о ее край.