Защитнику свободной России

– Я думал об этом, но тогда не было бы такой лихорадочной стрельбы. Хотя если человек сильно испугался, то это похоже на правду, – задумался Товаров.

– А можем мы, Андрей Васильевич, предположить, что Павел увидел кого-то, испугался, стрелял наугад, а затем, не выдержав сильнейшего стресса, застрелился сам?

– Так вполне могло быть, – согласился Товаров.

– Когда я был в сторожке у Корягина, он мне рассказывал, как один солдат на боевом выходе, не выдержав стресса войны, отошел в сторону от группы десантников и подорвал себя гранатой, – соврал Глеб.

На самом деле случай этот произошел в Афганистане, под Гератом, и очевидцем его был сам Сиверов.

– Интересно, Павел не рассказывал мне такого, – удивился психотерапевт, – но суть не в этом. Да, мощный приступ страха – это сильнейший стресс для организма. Словом, случай с подрывом себя гранатой на боевом выходе и так называемое самоубийство Павла Корягина, если он действительно испытал мощный приступ страха, имеют общие корни. Оба этих человека были под прессом непреодолимого стресса.

– А что еще вы узнали от полицейского?

– Да ничего, – Товаров махнул рукой. – Собственно, они списали этот случай на самоубийство. Ведь по сути это верно. А зачем полиции копаться в тонких материях, да еще приплюсовывать мифического медведя? Мотивы самоубийства полицию мало интересуют. Ну, застрелился какой-то там лесник, мало ли людей в России, да и в мире в целом, сводят счеты с жизнью? Короче, полиция закрыла это дело.

– Да, – протянул Сиверов, – полицию такое не заинтересует.

– И это сущая правда, – выдохнул психотерапевт.

Собеседники замолчали на несколько минут. Каждый из них думал о Павле Корягине. Кашлянув, Глеб спросил:

– Андрей Васильевич, а вы не припомните, какая погода была ночью, когда застрелился Павел?

– Хорошо помню. Вечером накануне я ездил к брату, он живет почти в центре Суздаля. Была пасмурная душная погода, накрапывал дождь. А когда я возвращался, в начале двенадцатого, вообще пошел довольно плотный дождь, – наморщив лоб, произнес Товаров и тут же поинтересовался: – А почему вас это интересует, Федор?

– Так просто спросил, – пожал плечами Сиверов. – Как-то все это странно. Я имею в виду случай с Павлом.

– Согласен. Чего или кого испугался Корягин? Боюсь, это навсегда останется тайной, – тяжело вздохнул психотерапевт и добавил: – Жаль его. Ему бы еще жить да жить.

Повисло тягостное молчание.

– Спасибо, Андрей Васильевич, что уделили мне время, – поднимаясь с дивана, сказал Глеб.

– Что вы, Федор, я рад был вас видеть. Жаль только, что встретились мы с вами по такому печальному поводу, – Товаров поднялся и развел руки в стороны. – Звоните, приезжайте. Всегда помогу чем смогу.

– Спасибо, всего вам доброго.

– И вам того же. Удачи в вашей нелегкой журналистской работе! С людьми ведь непросто работать.

– Вы правы. До свидания.

Сиверов быстро надел кроссовки и вышел из дома. Он сел в машину и поехал на Торговую площадь в гостиницу «Сокол». Уладив необходимые формальности, он получил ключи от номера на втором этаже. Глеб принял душ и собирался направиться в ресторан, но в этот момент на журнальном столике завибрировал мобильный телефон.

– Добрый день, Глеб. Ты уже в гостинице? – услышал Сиверов знакомый голос полковника ФСБ Веремеева.

– Здравствуйте, Павел Анатольевич! Да, я уже на месте.

– Хорошо, через пять минут буду у тебя.

– Понял, – ответил Глеб и положил мобильный на столик.

Ровно через пять минут в дверь номера Сиверова постучали. Глеб открыл дверь и впустил полковника. Веремеев был одет как турист: светлые широкие шорты, рубашка салатового цвета с коротким рукавом, кроссовки. Завершали гардероб полковника солнцезащитные очки.

– Вот сейчас, Павел Анатольевич, вы зашли как цивилизованный человек. Не то что в прошлый раз, – улыбнулся Глеб.

– Знаешь, а мне совсем не до шуток, шея до сих пор болит.

– Издержки профессии, – развел руками Сиверов и предложил полковнику присесть на стул возле окна.

– Я ненадолго. Федор Филиппович предупредил меня, что ты исхудал. Но, по правде говоря, я не думал, что так сильно. Впрочем, это не мое дело. Мне велено передать тебе деньги.

Веремеев достал из кармана пачку купюр и положил ее перед Глебом на журнальный столик.

– Это неплохо, – отозвался Сиверов.

– В пересчете на доллары здесь примерно десять тысяч, – сообщил полковник, – так что питайся как следует. Генерал сказал, что это приказ.

– Понял. Приказы не обсуждаются. Что-нибудь еще? – спросил Сиверов.

Веремеев покачал головой:

– Пока все. Если что, буду на связи.

– Договорились.

– Всего доброго.

– Вам того же, полковник.

Веремеев вышел.

Пообедав в ресторане, Глеб возвратился в номер, лег на кровать и уснул. Проснулся в начале седьмого. «Сплю я после Афгана, словно не спал вечность», – поднимаясь с кровати, подумал Сиверов.

Он принял душ, закрыл дверь номера, сбежал по лестнице, вышел из гостиницы и направился к платной стоянке. По дороге купил бутылку шампанского, коробку дорогих шоколадных конфет и несколько плиток шоколада.