Защитница. Тринадцатое дело

Деньги были нужны, как воздух, и он занялся ремонтами. Ему было без разницы, что ремонтировать: автомобили, бытовую технику, дома и квартиры – лишь бы материалы и инструмент соответствовали. Дачу Береславских он, наверное, и бесплатно бы ремонтировал – так ему понравились неиспользуемые железяки профессора.

Да, деньги теперь были нужны гораздо большие, чем прежде.

Мишка ведь, получалось, взялся как бы ниоткуда.

Соответственно, бесплатный районный детсад ему был противопоказан. А с учетом анамнеза, и подавно.

То же касалось медицинского обслуживания.

А еще он был гол, как сокол, и на «приданое» тоже ушла приличная сумма.

Раньше Нила вообще не задумывалась на тему, сколько стоит ребенок. Зато теперь понимала его самоценность со всех сторон.

Шеметова, к счастью, запросила совсем небольшую сумму за свои услуги. Нила так и не поняла, что это: такая маленькая такса или завуалированная поддержка? Склонялась ко второму.

Ольга очень старалась, но в подобных делах быстрых результатов не бывает.

Нынешнее статус-кво – приемная мама при пьющей живой родной – поддерживалось пока самым простым способом, пятью тысячами рублей в месяц.

По совету Ольги Викторовны, все деньги передавались физиологической мамаше под расписку. Мария писать их не хотела. Здесь уже помог совет многоопытного Береславского. Недобрый, прямо скажем, совет.

Через Беллу Эдуардовну Марии передавалась пятьсот рублей. Безо всяких расписок. А на следующее утро приезжали уже Неонила с мужем и вручали остальные четыре пятьсот. По утрам, когда трубы горели, дама меньше артачилась.

Вряд ли такой подход соответствовал идеалам, воспитанным в Неониле мировой литературой. Но она уже и не была книжной девочкой. Она была женой и матерью. А ради ребенка можно пойти и на гораздо большие безобразия.

Кстати, владельцы ротвейлера Аргентума, Рожковы, в какой-то момент отказались платить. Они поняли, что серьезного судебного давления не будет, и вышли из игры.

Петр не стал осуждать Виталия и Валентину.

Просто перевел их из разряда приятелей в разряд чужих людей. А есть ли смысл обижаться на чужих людей?

Так что теперь деньги были нужны и на это.

Места прокусов заросли некрасивыми келоидными рубцами. Следующим летом предстояло две, а может и больше, косметических операции.

Но это летом.

А прямо сейчас предстояла очередная поездка на профессорскую дачу. Теоретически Ефим Аркадьевич собирался строить крытый отапливаемый вольер для своих чемпионских собак. Версия была слабовата: все равно любимые псы, да к тому же с итальянским прошлым, жили в домах, переходя по собственному разумению в тот, где в данный момент было потише.

По секрету Петр объяснил Ниле, что на самом деле это будет теплый денник для лошади. Или, на крайний случай, пони. И помещение для хранения сена.

Но это – огромный секрет Ефима Аркадьевича, потому что Наталья ничего не должна знать, до момента обретения чудесного животного.

Нила поклялась, что никогда не выдаст страшной тайны профессора.

Мишка был у Береславских не раз, и очень радовался поездкам. Все побаивались, как он поладит с собаками, но и здесь сложилось без проблем. Кане корсо по определению и дом сторожили, и нянчили детей: на протяжении тысячи лет сицилийские «заводчики» оставляли в крови породы свирепость и нежность одновременно.

Кроме того, Мишка уже давно не был настолько голоден, чтоб укусами отгонять конкурентов от котлеты.

Снега у Береславских навалило еще больше, чем в прошлый приезд, хотя казалось бы, куда уж больше.

В этой семье ничего не изменилось.

Так же тек людской поток из дома в дом, так же звучало пианино – только на этот раз вместе с саксофоном – и молодые джазмены исполняли свои музыкальные оригинальности.

– Где хозяин? – спросил Петр Иванович у дочки-певицы.

– Мир спасает, – показала она рукой на плотно закрытую дверь кабинета. И, заметив, что бывший прапорщик направился к ней, засмеялась. – Хотя, скорей всего, спит. Хотя, может, и спасает – вон в Бурунди засуха кончилась.

Слегка смущенный Петр Иванович был вынужден обсудить будущую мини-стройку с Натальей, после чего пошел на участок, проводить практические измерения. Жена Береславского вернулась в гостиную, готовить при помощи Неонилы обед.

– А что, стройки тоже на вас? – улыбнулась Нила.

– Ну, в общем, да, – согласилась супруга профессора.

– А смогут собачки жить в вольере? – Нила не нарушила данный мужу обет молчания, но, как женщина, не могла пройти совсем уж мимо тайны.

– Нет, конечно, – достав из ящика картошку для чистки, ответила та.

– А зачем же деньги тратить? – не утерпела гостья.

– Фима еще заработает, – отмахнулась хозяйка. – У него голова большая.

– А такие размеры вольера… – нет, все-таки все женщины одинаковы.

– Да о лошади он мечтает! – рассмеялась Наталья. – Отсюда и размеры.

– И вы согласились? – с восхищением посмотрела на нее библиотекарша.

– Ни – за – что! – отчетливо артикулируя, произнесла хозяйка.

Потом они минут тридцать активно занимались готовкой, почти не разговаривая: молодые музыканты играли в пяти метрах от них, здорово и громко.