Заскар.

Эта тщательно разработанная прическа — перак — дополняется ювелирными изделиями: тяжелыми серебряными серьгами с бирюзой и колье из массивного серебра. Некоторые женщины носят на груди золотые или серебряные четки — круглые или прямоугольные пенальчики, в которых находятся священные статуэтки, тексты молитв или шелковые шнурки, освященные ламой. Бирюзовая мозаика причесок придает облику женщин нечто рептилье, но, согласно традиции, эти украшения и должны напоминать священную змею.

Я бывал на многих праздниках в Гималаях, но никогда не видел столь нарядно одетую толпу, которая цветником выделялась на фоне пустынной скудости и суровой обнаженности природы.

Узнав, что я владею тибетским языком, монахи пригласили меня в темную кухоньку и усадили рядом с настоятелем. Мне предложили чаю, и я протянул свою пхорпа — небольшую деревянную чашечку, с которой гималайцы никогда не расстаются. По обычаю, чашка наполняется три раза подряд. Настоятель был высоким костистым парнем, одетым в сомнительной чистоты красное платье без рукавов. Его необычайная любезность компенсировала скромность стола. Он подробно рассказал мне о монастыре, о монахах, которые раз в году на целый месяц приходят в Рингдом из самых отдаленных горных мест. На равнине вокруг болот монахи держали огромное стадо яков. Но масло в чае было столь отвратительно, что я с трудом пил это пойло.

Местные празднества — Невне — продолжались уже третий день и к вечеру должны были достигнуть своей кульминации — в этот момент в большом дворе монастыря поднимут новые молитвенные флажки. Одновременно паломники получат благословение, и им раздадут священные красные хлебцы из ячменя, украшенные растопленным подкрашенным маслом.

Пока мы беседовали, в слабо освещенную кухню заглядывали любопытные, заинтересовавшиеся иностранцем, владевшим их языком. Я же через открытую дверь наблюдал за кружением толпы около чхортена, за женщинами в ярких платьях.

Отвратительный чай настоятеля порядком надоел мне, и я вернулся во двор, где женщины, собравшись в углу, приступили к трапезе. Мужчины от нечего делать смотрели, как с пронзительными криками играют дети — у многих из них за спиной сидели младший братишка или сестренка, но и они не отставали от своих друзей в опасных занятиях, в которых лишь детям хватает ловкости не сломать себе шею. Одни стояли на самом краю высокой террасы и заглядывали вниз, другие взбирались на святой чхортен, третьи спихивали друг друга с лестниц — вся эта живописная суетливая толпа словно сошла с полотен Брейгеля.

К сожалению, спектакль был испорчен появлением швейцарцев, которые пешком добирались от Пакарачика, где расстались с джипами. Местные жители не проявили ни малейшего любопытства к этим странно одетым европейцам в громадных горных очках, которые в упор расстреливали всех и каждого из своих фото- и киноаппаратов, не понимая издевательских шуточек, которые отпускали по их адресу девушки.

Зная «тайны» буддийских церемоний, я незаметно покинул центральный двор, где находились туристы, и направился в небольшую пристройку. Там уже сидело множество людей навеселе. В низком помещении стоял громадный медный чан с местным пивом — чангом, который щедро разливали в десятки протянутых чашек.

Чанг, который на Западе называют «ячменным пивом», не имеет себе равных среди напитков. Поскольку он очень питателен, то можно сказать, что это идеальный напиток. Он слегка пьянит, но никогда не вызывает тяжелого похмелья, сколько его не выпей. Когда приезжаешь сюда из непьющей Индии или мира сухого закона мусульман, душу заливает радость, что встретил людей, имеющих хоть одну слабинку. А кроме того, как приятны дружеские беседы, когда у отведавших райского напитка развязываются языки.

Рискуя шокировать пуритан, добавлю, что самые святые из гималайских лам без труда отличат хороший напиток от плохого и ни одна церемония, ни один религиозный праздник не обходятся без того, чтобы у ворот монастыря не потчевали чангом. Некоторые общины имеют священные поля, где произрастает ячмень, из которого варят пиво для религиозных празднеств. По вкусу хороший чанг напоминает апельсиновый сок и не может не понравиться европейцу. В каждой деревне есть опытный пивовар. Лучшие «марки» пива можно отведать в глубине Гималаев, напитки отличаются от дома к дому, от долины к долине. Я сравнивал чанг Рингдома с «Кло Вужо» и радовался от предвкушения того, что придется отведать еще в Заскаре…

Счастливый и немножко навеселе, я наслаждался весельем толпы. Во дворе на высоком древке подняли новые молитвенные флажки; затем паломники получили благословение и небольшие полоски кожи, которые повязали вокруг шеи. Я уже обзавелся друзьями, но настало время распрощаться с монастырем, настоятелем и толпой.

…Нордруп ждал меня, сидя у палатки. Он не знал, что предпринять. Его беспокоила судьба товаров, оставленных у сломанного грузовика. Кроме того, ему не удалось отыскать своих пони, но он раздобыл трех других и собирался наутро отправиться в путь вместе со мной.