Засланец

— Дорого, только не деньгами та цена измеряется, сын порока, а жесткостью обучения и требовательностью учителя, — лицо Марзайца почему-то нахмурилось, — учеников он берет очень мало, я у него — четырнадцатый, так вот после окончания обучения еще ни один не отказал себе в праве силового поединка.

— Ты тоже? — удивился я, — но за что?

— Я тоже, — еще больше нахмурился Марзаяц, — очень жесткая система подготовки, полное подчинение, зачастую унижение, экзамены на грани жизни и смерти. Много пота, крови и нервов татуировка специалиста от Зулур-Мацара стоит. Правда, по своей оценке многие ее выше бурции ставят. И хоть мастер ставит клеймо код-специалиста-один, фактически выпускает кодировщиков третьего уровня. Я, вот, через два года в бурции столицы повысил класс сразу до четвертого. А многие до такого уровня не один десяток лет распахивают.

— А что, обучение десять лет длится? — спросил я. — Есть смысл мастера попросить взять меня в обучение? Ты говорил, что у меня шансы есть.

— В бурции учатся десять, у Зулур-Мацара — двенадцать, — Марзаяц посмотрел на меня как-то отстраненно, — мне двенадцать лет было, когда я в обучение пошел. Обычно с десяти уже способности видны, ну максимум берут в пятнадцать, потом уже голова мирскими делами перегружена. Так что тебе, сын пахаря, туда дорога уже заказана, даже будь у тебя талант. Бояр, вообще-то, тоже не самое босяцкое занятие, знай себе воюй, да тренируйся. Хотя, тоже не всякий сможет, тут крепкие мышцы нужны и упорные тренировки, деньги, опять же на доспех и оружие. Да ты в курсе.

— И как твой поединок с учителем? — напомнил я.

— Никак, — плюнул в песок мой босс, — он ни одного ученика не убил, лупил, как доярка нерадивую шураву в свое удовольствие, потом лечил малость и выпирал из жилища.

Пока Марзаяц рассказывал мне свои воспоминания, пленник в забытьи дернул рукой. Марзаяц удивленно поглядел на него и спросил меня:

— Он что, живой?

— Да, — ответил я, — зачем его убивать? Так… Дал по голове и спутал.

— Не зачем, а за что, — пробурчал Марзаяц. — Это в честных поединках кодировщики друг другу жизнь оставляют по кодексу поединка, только если не вышло случайной смерти, а вот такие нападения — это верная смерть проигравшего. Добью-ка я его, раз у тебя ума не хватило.

— Давай расспросим, — предложил я, немного опешив, — вещи опять же искать не нужно, покажет. Может, там что интересное есть.

— А… Вижу подход бояра, — улыбнулся Марзаяц, — да и твое это дело, он на меня, в общем-то, не нападал, по крайней мере, я не видел. Вот и решай сам, сын порока.

Но допрос моего трофея отложился надолго, в сознание он приходить не спешил. Так что мы его хорошенько связали, спутав пальцы рук и ног, а так же завязав повязкой рот. Тащить его до кустов было откровенно лень, солнце уже клонилось к закату, так что пленник мог дотерпеть до прихода в сознание и на песочке. Лучше оказаться потным, чем мертвым.

Соперник Марзайца нашелся метрах в тридцати от места боя. К нему тянулась цепочка следов. Видно было, что сначала он ковылял, потом полз на четвереньках, а вот дальше наблюдалось что-то странное. След шел, как будто бандит полз лежа, но за телом оставался мокрый след и чем дальше, тем сильнее текло из бедняги. Само же тело представляло собой груду частично обожженных и оборванных лохмотьев, из которых сочились потоки желеобразной, местами пенящейся жижи. И жижа однозначно не являлась водой, так как на песке образовывались радужные лужицы. Очень все это походило на расплавившийся полиэтилен.

— Вот это видок, — удивился я, — он на солнце перегрелся что ли? Никогда такого не видел.

— Я тоже не видел, — присел над лохмотьями Марзаяц. — Но это не моих рук дело, похоже, унося с места стычки ноги, он попал в старую ловушку, на которые местные земли богаты. Я о таких результатах только читал. Вариантов воздействия тут два, а в прочем, тебе оно надо?

— Ты лучше не трогай, — предупредил я, — может, там зараза какая. Кстати, он человеком был или еще какой другой породы?

— Не знаю, — ответил Марзаяц, отодвигаясь от останков, — за этими висящими балахонами не разглядишь. Может, он так маскировался? Я бы вот хотел поглядеть, кто был учителем этого отребья, да теперь уже негде смотреть.

— А что за блажь татуировки кодировщикам наносить? — спросил я.

— Это — знак определенного статуса, сын пахаря, — ответил Марзаяц, — я слышал, у бояров тоже есть некоторые знаки принадлежности и за ратные подвиги татуировки. Не все, правда, этого придерживаются. Но тут все просто, сколько бояров, а сколько кодировщиков!