Засланец Божий 2

— Я Денис Веселитель! — не менее пафосно вскинув голову, ответил я. — А вот как ты, смертный, смеешь так дерзко разговаривать с одним из богов?!

— За богохульство ты приговариваешь к смерти! — Стукнул рыцарь знаменем по полу, и тряпка на вершине дернулась и превратилась в два лезвия, разойдясь полумесяцами, выгнутыми наружу.

Я на всякий случай активировал способность человека-паука. А сверкающий рыцарь с места рванул размытой блестящей тенью в мою сторону. Тело под комиксовой способностью сработало быстрее мозгов, раза три дернувшись в стороны, а я офигевающим взглядом провожал необычную секиру, проносившуюся в миллиметрах от моего многострадального личика. На третий раз я схватился за древко и резко крутанулся, пытаясь вырвать орудие из рук нападающего, но вместо этого сам чуть не намотался на топор. Рыцарь поднял свое оружие в воздух вместе со мной и тряхнул им, пытаясь сбросить меня на пол. Но я был однозначно против такого развития событий, поэтому на очередном замахе, в верхней точке, отпустил руки и упал на потолок, приклеиваясь к нему питерпаркерским умением.

— Леха! Он меня обижает! — возмущенно обратился я к своему спутнику.

— И правильно делает. — невозмутимо ответил мой верный сообщник. — Я бы тебе за такой пафос тоже по шее надавал бы.

— Но не топором же! — еще сильнее возмутился я.

— А ну слезай с потолка! — попытался сбить меня с моей позиции латник, размахивая секирой, словно мухобойкой.

— Не-а. — покачал я головой. — Ты бука и дерешься. Давай ты обратно топорик в флажок превратишь, я тебя благословлю и опущу с миром. А там и с графом своим поговоришь.

— За оскорбление местного сонма богов! За оскорбление Кельвлинского посла! За отказ сдаться, я отрублю тебе голову три раза! — рявкнул рыцарь.

Вот прям уверен. Он забрало своего шлема не поднимает, чтоб окружающие не видели его багровой от злости морды. Ставлю бутыль новой Горнбрадской настойки, что на веселянке, он там щас цвета свеклы в томатной пасте!

— Это как это, три раза? — удивленно поморгал я. — У меня тока на два раза есть! Ну, голова, ну головка… А еще что?

— Он имеет ввиду, что отрубит тебе твою пустую головешку, потом сразу, пока мозг еще жив, приложит ее к шее и прирастит ее обратно целительским заклинанием, и повторит процедуру по числу казней. — спокойно пояснил Леха. — Традиционная казнь за множественные преступления.

— Ты!!! — указал секирой на Леху посол. — Ты с ним заодно?! Тоже — «БОГ»?!

— Ты Леху давай не трогай! Он недотрога! — возмутился я на этот жест и, выстрелив паутиной в секиру, рванул ее, отводя острие в свою сторону. — И вообще, дорогая, мы не закончили наши выяснения отношений, не втягивай чужаков в семейные разборки!

Тем временем Леха на всякий случай достал из-под одежды жетон жреца и продолжил попивать местный антипохмелин.

— Да как ты смеешь!!! — задыхаясь от гнева, рявкнул латник, обеими руками дергая оружие на себя, пытаясь вырвать его из паутинного плена.

— Ты глянь сначала, на кого руку поднял. — взглядом указал я ему на ерпарха.

— Ну и на кого же… — начал было отвечать посол, но тут же подавился словами и выпустил из рук оружие.

Ставлю еще одну бутылку веселящего зелья, что он там в своем шлеме из свекольного резко перекрасился в светло-белый. Ибо секиру свою он отпустил столь резко и неожиданно, что я даже не успел ослабить натяжения паутины, которой я продолжал перетягивать этот чудо-топор на себя. И оружие столь же резко полетело навстречу потолку, со звоном вонзившись в потолок аккурат сантиметрах в пяти от моей больной головы. Звучно сглотнув слюну, я одной рукой вытер резко проступившую холодную испарину, а другой аккуратно вытащил жреческий жетон из-под одежды.

— Лееех! — позвал я своего походного гугла. — А чем карается вооруженное нападение на ерпархов на территории… Ну, где вот этот кельвлинский король правит?

— Независимо от местоположения, нападение на высших жрецов карается смертью на месте. — не отвлекаясь от процесса самоопохмеливания, ответил ходячий справочник. — За удачную попытку — вечные муки в царстве смерти у того бога, которому принадлежал ерпарх. Опережая следующий вопрос, за вооруженное нападение на ХЕРПАРХА — вечные муки, или, по желанию пострадавшего истинного жреца, душа нападавшего в полное пользование на неопределенный срок.

Тем временем лыцарь-посол перевел на меня взгляд и, глухо охнув при взгляде на мой жреческий жетон, глухо булькнул и упал на пол. Судя по нелепой позе и растекающейся из-под доспешных пластин в области паха желтоватой лужи, мужик решил сходить в обморок.

— Ну, молодец, что уже научился предугадывать мои вопросы. Буду стараться быть более непредсказуемым. — ответил я своему всезнающему спутнику, от чего он вздрогнул и даже перестал швыркать кипяточком, с подозрительным прищуром уставившись на меня. — И не надо так на меня зыркать, тем более что угадал не весь спектр моего уголовного любопытства.

— И что еще тебя интересует? — склонил Леха голову.

— А за нападение на младших богов положена какая-нибудь порка?