«Засланные казачки». Самозванцы из будущего

Машинально сжав кулаки, Родион почувствовал в ладони задубевший, почти ледяной ремень, которым они с Пасюком связали себя, чтобы не потеряться в буране.

Подняв его к глазам, он увидел, что на конце портупеи, едва заметные, дотлевают маленькие искорки. Едва уже ощутимый, сносимый ветром, еле еще улавливался неприятный запах паленой кожи.

«Где Саныч? Что же это, а? Мамочка!»

Охваченный ужасом, Родион принялся с остервенением сдергивать с руки остатки затянутого на запястье ремня, но промерзшая кожа словно окаменела.

«Господи, спаси меня! Господи! Что угодно для тебя сделаю! Свечки буду ставить каждый день! Самые большие, обещаю! Крещусь пойду, только помоги!»

Он лихорадочно пытался вспомнить какую-нибудь молитву, но в голове была звенящая пустота.

«Может, я уже умер? Может, я на том свете?»

Раздавшийся внезапно волчий вой появился, казалось, со всех сторон одновременно, перекрывая собой рев и мощь бурана и усиливаясь до границ человеческого сознания.

– А-а-а-!!!

По ноге побежала горячая струя, остывающая почти сразу. Родион рухнул на колени, обхватив руками голову и силясь закрыть уши от разрывающего черепную коробку изнутри все нарастающего воя. Очередной, стремительный порыв повалил его и потащил по земле.

«Волки не догонят…»

– Эй, Родя, ты чего? – Пасюк встрепенулся. – Приснилось чего ль?

– А?! Что?!

Родион живо подскочил с кучи навоза, на которой пригрелся, ошалело оглядываясь по сторонам и тряся головой.

– Саныч, миленький, это ты? Я думал, что умер, потерял тебя и больше не увижу!

– Э-э-э! – Пасюк заерзал на заднице, отодвигаясь. – Ты чего? Ты меня попутал с кем-то? Гляди, зашибу!

– Да нет же!

Родион со всей силы тер уши и лицо, разгоняя кровь, чтобы окончательно проснуться.

– Такая чушь приснилась! Тебя словно вырвали оттуда, пропал ты, а я остался… А может, меня перенесло к чертям на кулички этим ужасным ветром? Волки выли еще, да так громко и страшно, что я чуть было не умер во сне…

– Волки, говоришь?

Пасюк так странно посмотрел на Артемова, что тот остановился и замер, удивленно распахнув глаза.

– Волки…

Александр Пасюк

– Ты чего, Саныч? – неуверенно протянул Родион. – Здесь же нет волков, люди кругом!

– Да этих волков я и не боюсь! – Пасюк поежился, словно снова оказался на ледяном ветру.

– А какие еще волки есть? – Родион договорил почти шепотом, замирая от колючих мурашек, пробежавших вниз по позвоночнику и собравшихся свинцовой тяжестью внизу живота.

– А бес его знает! – воскликнул Пасюк чересчур бодро. – Не бери в голову, Родя! Так, поблажилось мне!

– Нет, ну скажи, раз начал…

– Да тут и говорить нечего! – Пасюк помедлил, словно обдумывая следующие слова. – Так, глупости всякие…

– Ну! – Родион устроился поудобнее, подперев ладонями подбородок и подобрав под себя ноги. – Не томи душу!

– Хм! – Пасюк хмыкнул. – Чувствую себя, словно в пионерлагере страшилки под одеялом с фонариком рассказываю… Только, – он сунул Родиону кулак под самый нос, – если разболтаешь кому…

– Понял, Саныч! – Родион поспешно кивнул. – Молчать буду, как мертвец!

– Сплюнь! А лучше, помолись, прости Господи, а то накличешь на наши головы… Так вот, о чем это я?

Он засопел носом, нахмурился, поерзал на куче кизяка.

– В том году Сивоконь, хоть и балаболит он много, но есть еще у него нормальные казаки: они делают, а он себя потом объявляет Великим кормчим… Значит, ездил он со своими в Тунку ставить поклонный крест в бывшей станице одного атамана, который в Гражданской тут славно покуролесил, Шубин его звали, Станица эта бывшая, село Шимки теперь, до сих пор помнит его, многие с неприязнью – советская пропаганда хорошо вдалбливала штампы о белобандитах и душегубах! Но есть и те, кто его героем считает… Был я у Усольцова, вернее на Аршане тут прошлой зимой болтался с семейством, так вот, Юрка вызвонил меня, к себе в гости пригласил! Встретились мы, он как раз ехал в Шимки крест Шубинский попроведать и меня с собой взял.

– Делать ему нечего? – Родион пожал плечами. – Чего там проведать? Общественники ставили, пусть они за крестом и смотрят…

Договорить он не успел – Пасюк мгновенно вскочил, схватив Родиона за грудки:

– Слышишь? Повтори, чего сказал?

– Я-я-я ни-ни-чего… – забормотал Родион, расширив от страха глаза: таким он Пасюка видел впервые. – Я ничего не хотел плохого сказать! Они же крест ставили…

– Сволочь ты после этого! – Пасюк, отпустив шинель, тяжело дышал. – Мертвые сраму не имут, а заботиться о них надо живым! Святое дело: за могилами героев ухаживать…

– Так крест же не на могиле ставили? – осторожно, боясь очередной вспышки гнева, произнес Родион. – Вроде посреди села стоит?

– Нет, не посредине: на окраине, аккурат около бывшей усадьбы Шубиных… – Пасюк устало сел. – Ай, Родька, не казак ты! Тебе не понять, – он сгреб в кулаке лацкан расстегнутой бекеши на груди, – не понять…

– Так расскажи!