«Засланные казачки». Самозванцы из будущего

– Это был иприт, газ кожно-нарывного действия! Дихлордиэтилсульфид! Снаряды «желтый крест»! – с улыбкой крутого профессионала произнес Пасюк, сразу же выдав почти все скудные знания, что знал по прежним лекциям. И единственное химическое название, которое он запомнил после часа утомительной тренировки – уж очень хотелось блеснуть по случаю.

– Его немцы в шестнадцатом году под городом Ипром применили, оттого и название это. А потом и на Восточном фронте задействовали…

– Так точно, вашбродь. Нас летом семнадцатого аккурат и накрыли, когда Керенский наступление устроил.

– Как интересно! – протянул чекист, вклинившийся в их диалог. И тут же указал на другой патрон: – А это что за газ?

– Нервно-паралитический! – моментально ответил Пасюк, но говорить о том, что снаряжают патроны небоевыми ОВ, он не стал – пусть некоторый страх почувствуют, глядишь, и к решительным действиям не прибегнут. Да и положа руку на сердце он сейчас не хотел, чтоб его снова отлупцевали – не мазохист же ведь. И для вящего устрашения сказал, уставив глаза на патрон с черной головкой.

– А с этим вы поосторожней. Там всего капля, но хватит за глаза, чтобы все в этом доме за пять минут копыта свои откинули.

– А что там? – Глаза чекиста вспыхнули пронзительным огнем.

– Зарин, – не моргнув соврал Пасюк и как можно убедительнее выдал все свои куцые познания.

– Новейшая разработка американцев. Жутко секретная. Достаточно распылить с воздуха несколько канистр этой дряни, как в большом городе помрут все жители. Вот так-то!

– А формулу вы ее знаете? – Голос Либермана прямо задрожал, и Пасюк мысленно ухмыльнулся – «Щас я тебе ее и написал, ишь рот раззявил!», но ответил совсем иное.

– Могу написать.

Ему тут же пододвинули карандаш и листок бумаги, и Александр старательно вывел формулу этилового спирта, единственную, что он вынес со школы в своей голове – С₂ Н₅ (ОН).

– Ух ты, – произнес чекист восхищенно, а командир за его спиной наклонился, чтобы получше взглянуть на бумажку. Упускать такой момент было бы грешно – он добился того, на что рассчитывал, а потому щукой кинулся к револьверу, пытаясь ухватить его за рукоять.

– Ша, вашбродь!

Тяжелые лапищи сжали Пасюка в самом начале рывка, ухватив так, что в глазах потемнело, и он невольно застонал. Однако избивать его, как в прошлый раз, не стали, наоборот, бережно усадили обратно на табурет, но рук с плеч не убрали.

– Александр Александрович, не нужно глупостей с самоубийством. Я понимаю ваше желание покончить с собою и с нами одним выстрелом. – Чекист неожиданно улыбнулся, но как-то натянуто. – Но поверьте, это не избавит нашу родину, я имею в виду всех русских людей, от проблем. Вы можете гарантировать, что Антанта оставит нас в покое и однажды не применит, распылив с аэропланов, всю эту дрянь, о которой вы нам рассказали. Такое возможно?!

– Еще как применит, особенно янкесы! – глухо ответил Пасюк, вспомнив судьбу Хиросимы. Попытка шантажа провалилась, теперь его судьба решена: что ж, раз проиграл, то нужно хотя бы сохранить достоинство.

– Вы русский офицер, Александр Александрович. И с чувством юмора даже в такой ситуации. – Либерман ткнул пальцем в листок бумаги. – С гимназических времен я помню формулу этилового спирта, а потому разделяю вашу шутку. Я не буду вас спрашивать о том, какое задание и от кого вы выполняли. Но прошу об одном – если вы знаете, как уберечь русский народ от всей этой ядовитой гадости, то ваш долг немедленно написать свои соображения. Это спасет немало жизней в будущем.

– Знаю, – после долгой паузы произнес Пасюк. Действительно, тут чекист прав – Советская власть уже утвердилась всерьез и надолго, и он обязан вывернуть себя наизнанку и уберечь свой же народ от ядовитой гадости, что может в одно не совсем прекрасное время высыпаться на головы людей.

– У вас есть бумага и карандаш? Я изложу свои мысли.

– Конечно, Александр Александрович, – чекист улыбнулся самым любезным образом. – Вам немедленно предоставят все необходимое и комнату. Что вам еще нужно?

– Верните мои сигареты, вашу махорку курить просто жуть. И выпить чего-нибудь дайте.

– Портсигар вернуть не могу, он сейчас вещественное доказательство. Но вот вам коробка папирос. – Либерман положил на стол пачку с яркой этикеткой и коробок спичек.

– Вас немедленно хорошо покормят, дадут хорошего чая. Здесь он настоящий, кирпичный, из Монголии. А вот спирта и водки не дам – вам нужна для работы ясная голова. А как напишете, вам немедленно принесут все требуемое. Обещаю.

– Хорошо, – только и произнес Пасюк, пожав плечами. Чего он хотел, того и добился: теперь, по крайней мере, до Иркутска, его пальцем не тронут, а будут пылинки сдувать. А там, может, кривая и вывезет…

Родион Артемов

– Ты на меня зла не держи, вашбродь, что я тебе шею сдавил. Зол был за Гришку, коего ты, как жука булавкой, на штык нанизал…

– Да не хотел я его колоть! – огрызнулся Родион в ответ, хотя страх перед этим человеком заполонил холодом его нутро. Он чувствовал, что превращается в какую-то ученую собачку академика Павлова.