Заслони меня собой

Можно попробовать успокоить его. Он заснет, и я уйду. Не думаю, что в таком состоянии Ярцев меня найдет. Но действовать нужно осторожно, наверняка — будет всего один шанс. Если я вотрусь в доверие, а с побегом выйдет осечка, я навсегда его утрачу.

Я его лечила, помогала ему — он начал мне доверять. Кому еще он сможет довериться, если не мне? Мы с ним не друзья, но, кажется, друзей у него вовсе нет. Нужно продолжать в том же духе, рано или поздно он успокоится, расслабится, совершит ошибку — и у меня появится шанс.

Главное, чтобы он понял, что я под контролем и неопасна.

— Яр, — позвала я. — Хотите прилечь?

Он кивнул и попытался боком устроиться на досках. Я помогла ему лечь, стараясь не тревожить рану. Ярцев с облегчением закрыл глаза, но не спал: глазные яблоки дергались под веками, словно его беспокоят кошмары.

Я села рядом, прислонившись к стене, и сложила руки на коленях. Так тихо, что потрескивание деревянного настила казалось оглушительным. И слышно, как за хлипкими стенами шумит ночной лес. Каким частым и болезненным стало слабое дыхание Ярцева. Это было дыхание тяжело больного человека.

Блики свечи падали на пол, и его лицо, кожа стала блестящей — так сильно он вспотел. А еще продрог: Ярцев съежился, оберегая живот, словно боялся удара. Густая кровь медленно капала с живота на пол.

— Яр?

Похоже, он в полудреме или в забытье.

— Вы слышите? — я наклонилась, следя за движением глаз под веками. Хаотичные подергивания, похожие на что-то нервное. Неглубокое дыхание сбилось, но он не издал ни звука — даже слабого стона.

Я тихо встала, и доски скрипнули — дом слишком старый, чтобы бесшумно передвигаться. Ярцев тут же уставился на меня. Прищурился, словно пытался вспомнить, но смотрел вполне осмысленно.

— Ты куда? — он приподнялся, упираясь ладонями в пол. Волосы упали на лоб и прилипли.

Пот скатывался по коже, путался в густых бровях, но, несмотря на лихорадку, Ярцев еще держался. Я едва скрыла разочарование. Он привстал, снова садясь у стены, зажал рану скомканным грязным бинтом, и глубоко вдохнул, от боли закрывая глаза.

Черты лица заострились, и прежней уверенности в нем уже не было.

Кажется, переосмысливает ситуацию. Давай, думай.

— Можно в «скорую» позвонить, — предложила я.

— Нет, — отрезал он. — Мне нельзя врача, я же сказал.

— Почему? Я вас не сдам, — пообещала я. — Никому не скажу, что вы меня похитили. Скажу, что села в вашу машину сама.

— Ты здесь ни при чем, — он приподнял бинт, снова рассмотрел рану. Смысл смотреть, лучше от этого не станет. Но пусть смотрит и думает, может, примет правильное решение. — Мне нельзя, потому что…

— Почему? — подсказала я, а в ответ услышала тяжелое дыхание.

— Я могу перекинуться у них на глазах, — хрипло сказал он и сглотнул. — Как Лана, помнишь? Прямо на виду у всех… Ты думаешь, почему я прячусь здесь раненым, а не дома? Раненым я это не контролирую.

Твою мать… Я застыла на вдохе, глядя на него во все глаза.

Мне хватило Ланы, я не хочу видеть это снова… А если вспомнить, как ему хотелось очутиться на мне в полупревращенном виде, совсем становится тошно.

Пусть скажет, что он пошутил. Или я уношу ноги.

Но если он умеет становится зверем — это еще страшнее. Кто знает, на что еще он способен и не наврежу ли я себе, если побегу, а он настигнет меня не в человеческом обличье. Что будет сильнее — инстинкт или разум? Он сказал "леопард", а они когтями ловят добычу. Вряд ли я уцелею… Даже если он не захочет меня есть.

Я рассматривала его и прикидывала свои шансы.

— Это может начаться сейчас?

— В любую минуту, — Ярцев улыбнулся бескровными губами. — Как только мой организм решит, что так больше шансов выжить.

— И что тогда произойдет? — я затаила дыхание. — Вы сможете выздороветь?

Он кривовато улыбнулся и вздохнул. То ли я его раздражала, то ли он очень-очень устал.

— Если бы это было так легко, — сказал он. — Я бы уже превратился. Это рефлекс, Рита. Как дыхание. Отнимает много сил, но если человек слаб, зверь возьмет вверх. Природа разумна. Вдруг будет шанс выжить?

Он протянул руку и стиснул мои пальцы. Я растерянно ответила на пожатие, хоть и не хотелось — ладонь была липкой от крови.

— Оботри меня.

Я едва сдержалась, чтобы не зарычать от бессилия. Но намочила салфетку и начала обтирать тело: шею, грудь. Прохладная вода нагревалась от кожи.

Вдруг он умрет? Умрет и освободит меня? Но в свете открывшихся деталей мне не хотелось ждать его смерти, если перед ней он превратится в зверя. Остаться один на один с неизвестной тварью, от которой неясно чего ждать? Нет, спасибо. Когда я себе это представляла, у меня начиналась тихая истерика. Это страшно, жутко — и непонятно.

— Яр, — позвала я, обтирая ему плечи. — Если вы превратитесь, что будет со мной?

— Не знаю, — он улыбнулся.

— Вы меня узнаете? — я перевела дыхание. — Или съедите? Убьете?

Я допытывалась, но спросила не все. А вдруг не вытерпит и меня изнасилует?

Кто его знает… Незаданный вопрос повис между нами — этот страх было видно в моих глазах. Только мужчины его не понимают, вот и сейчас Ярцев усмехнулся, пытаясь отдышаться от боли.