Заслони меня собой

Я хмыкнула и сделала вид, что любуюсь видом из окна. Ну да, об Артеме я думаю в двух случаях: когда на него злюсь, и когда он сам о себе напоминает. А после вчерашнего вообще знать его не хочу.

— В чем дело? Почему ты на меня не смотришь?

Яр выдохнул и наклонился ко мне. Он не смотрел мне в глаза — мимо, и неторопливо расстегивал рубашку. На середине ряда пуговиц он остановился. В распахнутой рубашке было видно грудь, немного живот и повязку под грудью. Пиджак он еще не снял и слева он топорщился из-за рукоятки пистолета.

Я отступила, внезапно ощутив волнение.

Тонкие пальцы нежно коснулись щеки. Ладонью он ласкал подбородок, гладил шею, заставляя поворачивать голову под светом, словно я произведение искусства, которое он желал рассмотреть.

Это было приятно. Фалангой пальца Яр провел по шее вверх, почти невесомо, но уверенно и поднял подбородок себе навстречу.

Мы встретились взглядами.

— Ты взрослая, Рита. Ты понимаешь, что будет дальше? — без улыбки спросил он, внимательно рассматривая мои глаза. — Дорогая, о каком муже ты говоришь, если сегодня мы будем вместе?

Взгляд я отвела первой. Конечно, понимаю. Не девочка. Я сама дала понять, что согласна, когда вернулась. Я ведь знала, что он не отступит и не успокоится. И думать об этом скорее приятно, чем нет. Но…

Это пугало.

Я сама, своими собственными руками дала против себя оружие, когда вернулась. Безотказный рычаг воздействия. Яр знает, что я уступлю, чтобы не быть одной. Уступлю ему, даже если не буду хотеть — лишь бы не бросил.

Ярцев развел полы рубашки, выправляя ее из джинсов. Хороший повод свернуть c темы о муже и будущей ночи с Яром.

— Как живот? — примиряюще спросила я, и наклонилась, осторожно трогая повязку.

Позже придется поменять, но пока не кровит. Бинт на ране был сухим и чистым.

— Не беспокойся, быстро заживет, — он выпрямился, пока я осматривала живот, позволил потрогать рану. Боль совсем его не беспокоила.

Он с интересом рассматривал мое лицо. Яра позабавило то, с каким облегчением я ухватилась за возможность отвлечься.

— Давай все-таки проверим, — предложила я. — После первого случая лучше перестраховаться. Вдруг опять…

Мне отчаянно не хотелось забросить процесс и через несколько дней вновь ковыряться в его боку. Никогда не мечтала стать врачом.

— Хорошо, — Яр помедлил, затем снял пиджак и начал расстегивать кобуру. — Пойдем в ванную. Аптечка там.

Ванная… Я почувствовала неуловимую радость: горячая вода, нормальное мыло, настоящее полотенце. Мне так давно нужно привести себя в порядок, что теперь шанс сделать это казался невероятной удачей.

Сегодня я приму душ и лягу в постель — может быть, с Яром, а может, и нет. Но я вновь почувствую себя человеком.

Глава 38

Ванная оказалась просторной и современной.

Ее разделяла стеклянная перегородка, отделяющая хозяйственную часть со стиральной машиной и бытовой химией от, собственно ванной. Вернее, вместо нее была душевая кабина — прозрачная и выдраенная до блеска. Светильник с матовым колпаком испускал неяркий мягкий свет очень приятный глазам, но больше подходящий свиданию. Ну, из тех, где зажигают свечи, а в ванной плавают лепестки роз.

Здесь ванны не было, а свечи навсегда ассоциировались с операцией в полевых условиях.

Ярцев достал аптечку и присел на низкий столик, сдвинув в сторону бутылки и флаконы. Мне не оставалось ничего другого, кроме как сесть рядом — больше места не было. Сначала я думала встать на колени на стильный черно-белый кафель, но выглядело бы это слишком интимно для нашего недолгого, хоть и близкого знакомства.

Он улыбнулся и стянул рубашку с плеч.

Вчера, в свечном свете, я плохо его отмыла. На теле остались засохшая слизь и немного крови. Нам обоим давно нужно принять нормальный душ. Вместо чудесной туалетной воды от Ярцева пахло старой кровью и застоявшейся водой. Чем пахнет от меня, я даже думать не хочу.

Я аккуратно размотала бинт, потрогала ладонью напряженный живот и решила, что с раны можно снять пластырь. Дотянулась до раковины, не вставая, и набрала горсть воды, чтобы его отмочить. Отклеивать нужно аккуратно — по свежему шву будет больно, может опять закровить.

Пластырь был его идеей — он хотел закрыть шов, чтобы не пачкать одежду.

— Дома лучше держать рану открытой, — заметила я. — Скорее заживет.

— Откуда ты знаешь?

— Собаку лечила, — пожала я плечами.

Стало грустно: снова вспомнила Ирму, Юрку… В один день лишилась всей семьи. Мама и муж не в счет. Первой я мешаю, а второй, как выяснилось, легко переходит из категории постоянных в бывшие.

Яр прав: я его не люблю.

Разведусь, твердо решила я. Прислушалась к себе, тишина внутри ответила удивленно и настороженно. Слишком спонтанно, слишком неожиданно. Я уверенно повторила про себя, чтобы не сомневаться: разведусь, мы с ним чужие люди.

Я наклонилась, рассматривая намокший пластырь и медленно, по миллиметру отклеила.

— Рита?