Заставь меня остановиться 2 (СИ)

— Подушка безопасности открывается именно там, куда ты закинула свои прекрасные ноги. При аварии, стало быть, и срабатывании этой самой подушки, в лучшем случае ты сломаешь себе бедренную кость, колено, лодыжку и порвешь несколько мышц. В худшем, твои ноги оставят на месте твоей головы кровавое месиво. Хоронить будут в закрытом горбу, зрелище все же не из благоприятных, — на одном дыхании произнес Лукьянов, повернув ко мне голову. Секунда и мои ноги оказываются внизу.

— Ну раз в закрытом, конечно, уберу. А вообще мог бы не выпендриваться и сказать просто: Аня, убери свои прекрасные ножки. Здесь их держать небезопасно. А я хочу, чтобы ты прожила долгую и счастливую жизнь, — Лукьянов смотрит на меня косо, однако чувствую, что хочет улыбнуться. И, наверное, сделал бы это, если бы ему не посигналили сзади. Ну да, ну да. Зеленый свет. — Ладно, без последней фразы мог произнести.

— Мог. Но это слишком просто. И совершенно не доходчиво.

В этот момент мне почему-то захотелось поцеловать его. Хороший он. И, наверное, поцеловала бы, если бы не зазвонил телефон Лукьянова, на дисплее которого высветилось «Лера». Мобильник так долго трезвонит, что становится уже не по себе.

— Возьми трубку. По громкой. Ну если тебе, конечно, нечего скрывать, — Лукьянов проводит пальцем по мобильнику и в динамке тут же раздается громкий, истеричный женский вопль.

Я не сразу улавливаю суть. Наверное, если бы Богдан не остановил машину, мы бы точно врезались во что-нибудь точно так же, как это сейчас произошло с его дочерью и этой самой Лерой.

— Она вся в крови, я даже не понимаю откуда она идет. Наверное, с живота. Что мне делать?! — заикаясь, произносит Лера.

— Ты что, совсем чокнутая?! Вызывай скорую.

— Уже вызвали. Но она без сознания. Без сознания!

— Зажми пока рукой там, где хлещет! — вот сейчас я впервые вижу, что Лукьянов потерян. Схватившись рукой за голову, он замолкает. До тех пор, пока из мобильника не доносится плач женщины, которую я априори терпеть не могу.

— Лера! Угомонись. Ты меня слышишь?!

— Слышу. Кажется, скорая едет. Да, это они.

— Скажи, что Нике восемнадцать. Не давай пока никаких документов. И попроси, чтобы привезли в нашу больницу. Скажи, что ее примут по договоренности. Я сейчас позвоню и договорюсь. Если начнут выкобениваться — дай им денег. Ты меня поняла?

— Да, да, поняла. Я сейчас.

Глава 15

Провожу пальцами по колючим щекам Богдана, вырисовывая на них различного размера сердечки. Еще месяц назад я рыдала на кровати, ненавидя его всей душой. Сейчас точно так же рыдаю в подушку, только ненависть сменилась на диаметрально противоположное чувство. Сама не знаю от чего солю по ночам подушку. Вроде бы нет особого повода. Наверное, от безысходности. Чувство того, что Лукьянов уплывает от меня медленно и верно, в очень даже известном направлении, не покидает меня вот уже третий день подряд. Нет, я не настолько эгоистка, чтобы не понять, что сейчас все его мысли о дочери. Это нормально, так же, как и его раздражительность и злость. Я все понимаю. И как могу засовываю куда подальше свою взбалмошность и не самый лучший характер. Вот только утихомирить в себе разрушающую меня напрочь ревность не могу. Не получается.

Наверное, в таких ситуациях и проявляется человеческая сущность. А во мне, видимо, сучность. Я искренне жалею, что на месте дочери Богдана не его жена. И какая-то часть меня очень сожалеет, что в аварии виновата не она. Точнее она, но вроде как в благих целях врезалась в рекламный щит. В глазах общества она, наверное, еще и героиня, раз не сбила школьника, выехавшего на долбаном самокате на красный свет. Вот только вышла она из этой машины фактически без последствий, чего не скажешь о их дочери. Как бы мне хотелось, чтобы эта стерва просто не справилась с управлением или отвлеклась на телефон, тогда бы Лукьянов точно ее возненавидел и заживо похоронил в своей голове.

Я дошла до такой степени отчаяния, что пересмотрела десятки раз видео аварии, дабы найти хоть какую-то ниточку, чтобы очернить ее в глазах Богдана. Но не нашла. Да и сам Богдан пересматривал его еще до меня. Видать червячок сомнения его тоже грыз. Но не догрыз. И теперь он связан с этой женщиной не только официальным браком и ребенком, а дочерью, находящейся в тяжелом состоянии. Как там говорят — горе сближает? Что-то в этом есть. Женушка его выглядит как несчастная, страдающая мать, так и норовящая каждый раз оказаться к моему мужчине все ближе и ближе. А я — лишняя. Как ни посмотри, со всех сторон. Лишняя!