Заставь меня прекратить

– Убирайся! – ответил так хлестко, что я дернулась как от пощечины. Глаза скользнули вниз на усыпанный осколками пол, и я ощутила как оттягивает руку кольцо, которое всего секунду назад надели мне на палец с клятвой любить навсегда.

– Идем, – Арман протянул мне руку, и я вложила свою дрожащую в его, и он сжал. Мои ноги подкосились, перед глазами все еще стоял образ Самсонова, и та пустота что отражалась в его взгляде разъедала как яд. Уцепилась за плечи брата, и он помог переступить порог этой гробницы моих девичьих надежд. Они умерли навсегда. Больше я никогда не позволю себе роскошь очароваться этим предательски обманчивым чувством. – Отвезу ее домой и вернусь. Хочешь ты или нет, нам предстоит разговор.

Не знаю, ответил ли Самсонов, но Арман не дожидаясь слов повел меня по коридору, а я шла глядя перед собой как робот и ощущала как кольцо давит на палец и становится физически больно.

Хочется снять его, сорвать, отбросить чтобы никогда больше не видеть ни его ни Самсонова.

В груди пульсировала пустота.

– Арман… – Давид окликнул брата и тот замер и обернулся. Я не оборачиваясь застыла. – Хороший был план.

И я не выдержала.

Рванула к Самсонову ударила по лицу, хлестнула по груди плечам, начала осыпать ударами кулаков голую грудь, а Самсонов сгреб меня и отстранил от себя как надоедливую собачонку. Силы иссякли, и я обмякла, снова впадая в оцепенение.

– Оставь это. Больше этот спектакль ни к чему.

– Давид… Пожалуйста… – не знаю, о чем просила, но кроме мольбы в мыслях не было ничего. Снова я предала его. Снова обманула. А он так жесток. – Я беременна… – произнесла одними губами и лицо напротив окаменело.

Брови Давида сошлись у переносицы, глаза наполнились яростным блеском, а ноздри раздулись.

– Делай аборт.

Звон в ушах от громкости его шепота заставил зажмурится. Нет. Это не со мной. Это дурной сон, и через секунду я проснусь.

Но ворс ковра обжигал ступни, а хлопковая рубашка давила на плечи как стокилограммовая ноша.

Аборт.

Кольцо сжимало палец, и я как во сне подняла руки и сняла его. На большее сил не хватило. Кисти опустились и драгоценность выпала из рук и покатилась по полу и замерла у ног Самсонова. Блеск красного камня издевательски мигнул, и я произнесла одними губами.

– Ненавижу тебя!

Не было сил даже поднять голову, не хотела смотреть на Самсонова, боялась, что он просто умру если увижу доказательство его ледяного презрения, звучавшего в голосе.

– Я ненавижу тебя, Самсонов! И проклинаю тот день, когда встретила тебя!

– Идем, – сильные руки Армана подхватили меня, брат поднял меня, отрывая от земли и понес к выходу, а я смогла лишь безвольно вцепиться в знакомые плечи, вдохнуть с детства знакомый запах родного одеколона и пропасть в небытие.

Арман сказал, что я потеряла сознание.

Очнулась в машине. Мне к носу поднесли что-то безумно вонючее и я дернулась, выныривая из небытия. Арман облегченно выдохнул.

– В больницу? – спросил, взволнованно вглядываясь в мои глаза.

– Домой… – отрицательно мотнула головой на его вопрос и отвернулась к окну, садясь прямее.

Дорогу не запомнила. Пустые глаза, пустота внутри, пустота в мыслях. Ничего больше.

Домой приехали на рассвете. Солнечные лучи нежно коснулись моего лица, когда вышла из внедорожника, заплаканные глаза резануло.

Арман взял меня на руки, и я не сразу сообразила, что у меня просто нет обуви.

Родной дом встретил тишиной и теплом. Брат занес меня в мою комнату и поставил в ее центре. Не знаю, сколько времени прошло, но когда издалека донесся его голос я вздрогнула и обернулась.

– Так и будешь стоять? – он уже взялся за ручку двери и нахмурился.

Я опустила взгляд в пол, и он продолжил.

– Ангелина покормит Лизу и поможет тебе переодеться… поспи.

Кивнула.

Он вышел. А я отмерла и сделала так как часто приходилось в детстве.

Медленно на негнущихся ногах прошла в ванную и открутила воду, делая ее теплой. Шагнула под упругие струи душа прямо так, в рубашке Самсонова и опустилась на пол в тупом оцепенении глядя на медленно запотевающую стеклянную перегородку.

Вода текла по волосам, пропитывала кожу головы, стекала по лицу. Рубашка промокла за считанные секунды, прилипла к телу, стала тяжелой. Но я ее не снимала. Не было сил.

…только если ты поклянешься любить меня той, кем я являюсь…

…клянусь…

Лжец!

Выдохнула рвано и ощутила как теплые капли воды на лице начали смешиваться с горячими солеными, растворяться в них, утопать.

А я захлебывалась дыханием и застрявшими в горле криками. Они так и не сорвались с губ, замерли где-то в глубине пустой души.

Чтобы хоть чем-то её наполнить…

24

Кабинет был вхлам, заходить в него не хотелось, поэтому вышел на улицу и сел на ступеньку крыльца, глядя на занимающийся рассвет. Мыслей в голове не было совсем. Просто смотрел на горизонт и старался научиться снова дышать.

Получалось дерьмово.

Легкие будто наполнили битым стеклом и встряхнули хорошенько.

Хасанова.

Дочь этого мерзавца.

Сука! Почему все так?

Резь в глазах заставила зажмуриться, и я рвано выдохнул и с усилием сглотнул ком в горле.