Заставь меня жить (СИ)

Тем временем, Дамблдор вновь отворачивается к окну и продолжает свою речь. Говорит он не очень громко, но достаточно для того, чтобы я мог слышать его, не напрягая слух. Голос его мягкий, обволакивающий, кажется, его даже можно потрогать. Поразительно, но одновременно он звучит убедительно и — так же, как в случае со Снейпом — заставляет внимать, не решаясь прервать своими неуместными комментариями.

— Только магия, особенно тёмная, оставляет следы. Так, Волдеморт не мог исчезнуть бесследно, и я считаю, что он оставил напоминание о себе не только в виде шрама на твоём лбу, Гарри, но и что-то ещё. Мы должны узнать, что это, должны быть чрезвычайно внимательны, чтобы не пропустить ни единой зацепки, ни единого знака. Возвращаясь к твоим видениям, я не без стыда могу сказать, что теряюсь в догадках. То, что ты неизвестным образом смог проникнуть в сознание другого живого существа на большом расстоянии… Подобное доступно только весьма и весьма опытным магам — легилименторам.

Конечно, стремительность Дамблдора никогда не сможет поспорить со стремительностью Снейпа, но даже для своего возраста директор двигается очень быстро. Ловко спустившись с подиума, он вновь занимает своё кресло. Опустив ладони тыльными сторонами на стол, волшебник подаётся вперёд, и я вижу, как решительность и уверенность в собственной правоте преображает его лицо.

— Тело каждого из нас — это своеобразный сосуд для магии. Подобно тому, как родитель воспитывает те или иные качества в своём ребёнке, каждый волшебник растит и дисциплинирует свою магию. Чем больше он прикладывает усилий, тем могущественнее она становится. Бесспорно, многое зависит от способностей, заложенных при рождении, от природного дара. Я веду к тому, что магическая сила Волдеморта не могла просто раствориться в воздухе, она непременно должна была найти себе новый сосуд.

С последним словом Дамблдора тишина разбрасывает свои задумчивые сети. Я ясно понимаю, что имеет в виду директор, но медленно открывающаяся истина не вселяет надежду в моё разволновавшееся сознание. Сглотнув, провожу влажными ладонями по коленям, перебираю стопами под креслом, не в силах найти удобное положение.

Мысль о новом «сосуде», абсолютно безумная и неприемлемая, мелькает в голове, но я мгновенно отметаю её. Видимо, смятение отражается на моём лице, раз Дамблдор несколько виновато улыбается в бороду и, подливая в кружку чай, который чудесным образом не остывает, говорит тихо и мягко:

— Я обещал не пугать тебя, но, насколько могу судить, не сдержал своего слова. Прости меня, Гарри. Я строю предположения, которые, к несчастью, находят подтверждения в книгах. Тем не менее, не стоит заранее отчаиваться и думать о худшем. Истина, столь надёжно скрытая, не откроется нам сразу, да и я из-за должности директора Хогвартса не могу покидать замок на длительный период в попытках добыть ценную информацию. Правда, у нас есть Орден, подавляющая часть которого работает в Министерстве Магии, а оно — первейший источник информации.

Волшебник подмигивает мне, а я вновь принимаюсь за чай, который действительно успокаивает нервы.

— Время уже позднее, но, думаю, у нас ещё есть полчаса для того, чтобы я успел рассказать тебе кое-что важное. Надеюсь, ты не будешь против, если мы расположимся вон там? — он указывает в сторону подиума. — Оттуда открывается изумительный вид.

Директор не обманул меня, вид поистине чудесный. Высокое стрельчатое окно в пол выходит на восточную сторону замка. Наверняка, отсюда можно наблюдать рассвет. Сейчас природа не скупится на цвета и щедро окрашивает снежные сугробы в интенсивные оттенки синего. Сумеречная вуаль укрывает холмы, далёкие и величественные, они подпирают своими покатыми плечами пышные снежные тучи, завораживающие своей загадочностью и угрюмостью.

В центре подиума оказывается круглый кофейный столик в компании двух уютных на вид кресел, обитых кремового цвета тканью.

Завороженный красотой за окном, не сразу замечаю, как бесшумно к нам подплывает фарфоровый чайник, две чашки и вазочка с аппетитным мармеладом. С тихим стуком они касаются поверхности стола.