Заставь меня жить (СИ)

— «Немного» что? — настаёт мой черёд напрягаться.

Рон задыхается от слишком сильного тычка в бок от Гермионы, но всё же отвечает:

— Немного в другой реальности, будто не с нами, а в своих мыслях.

Тактичная Джинни избавляет меня от необходимости отвечать, вытягивая из-за стола, тем более что большая часть студентов Гриффиндора, сидящих рядом с нашей компанией, навострила уши, а мне совсем не хочется объясняться в чужом присутствии. Рон запоздало осознаёт свою ошибку и, чтобы скрыть смущение, подгоняет остальных членов команды, увлёкшихся обедом.

Впрочем, я не горю желанием вообще что-либо рассказывать своим друзьям о мучающей меня боли в шраме и видениях по одной простой причине: им и без того хватает забот и волнений со мной. Шесть лет у них был нормальный друг Гарри, просто Гарри, а на седьмой они получают «знаменитого» Гарри Поттера с ворохом странностей и проблем в придачу.

Вернувшись в башню Гриффиндора за мётлами и формой, команда в почти полном составе — Фред и Джордж будут ждать нас возле стадиона — отправляется на тренировку. Подходя к величественному сооружению, я думаю о том, что всего через две недели воздух на милю вокруг наполнится радостными криками болельщиков, а две команды столкнутся в борьбе за победу в матче — последнем перед Рождеством.

Высоко-высоко, тревожа тяжёлую материю разноцветных флагов, свистит ветер, коварно нагоняет лёгкие облачка на солнечный диск, не такой яркий, как летом. Издалека доносится приглушённое перешёптывание деревьев Запретного леса, а под ногами Рона хрустит ветка.

Близнецы, как всегда, полны решимости и не устают подшучивать по поводу бладжеров, обещая не дать им возможности переломать десяток-другой «Гриффиндорских косточек».

Тренировка обходится без приключений, что не может не радовать: чувство страха на миг опаляет сознание, стоит пальцам сомкнуться вокруг древка метлы. К счастью, видения решают дать мне передышку.

Уже на подходе к замку Рон привлекает моё внимание и показывает куда-то вбок. Заинтересованный, я поворачиваю голову и замечаю Драко Малфоя. Облачённый в слегка укороченную мантию, без слизеринского шарфа, он мерно вышагивает по дороге, ведущей в Хогсмид. Заметив наше появление, он останавливает загадочный взгляд на мне, а я каким-то образом понимаю, что блондин — по мою душу.

Я отделяюсь от своей команды. Мы пожимаем ладони друг друга в знак приветствия и почти одновременно устремляем взоры на величественный замок. Хулиган-ветер сдувает внушительную горку снега с лохматой лапы ели и осыпает нас мельчайшими и влажными песчинками.

Малфой плавно перекатывается с пятки на носок, отчего бледные солнечные блики играют на поверхности его начищенных туфлей.

— Прогуляемся?

Я незамедлительно соглашаюсь. Мы отправляемся в небольшую прогулку вокруг Хогвартса, почти сразу подстраиваемся под шаг друг друга. Слева гордо возвышается замок, чьи острые кончики башен и башенок разрывают молочное небо, справа расстилаются живописные виды природы, погружённой в глубокий и спокойный сон, а далеко впереди дышит сизым дымом Хогсмид.

— Скажи мне, Поттер, случалось ли в твоей семье такое, что за тебя решали твою дальнейшую судьбу?

Вопрос звучит неожиданно, но в ровном голосе Малфоя только чистое любопытство, а уголки губ изгибаются в вежливой полуулыбке.

— Нет, с подобным я не сталкивался.

— Нетрудно догадаться, что сейчас — тем более, — беззлобно замечает блондин, я лишь пожимаю плечами.

Он прав, сейчас я предоставлен сам себе, только радости от этого нет никакой.

— У вас, аристократов, наверняка всё немного сложнее, — осторожно произношу я и не без облегчения замечаю, что Малфоя моё высказывание нисколько не задевает.

— У нас, аристократов, всё гораздо сложнее, — поморщившись, как от зубной боли, он добавляет, отчеканивая каждое слово твёрдым шагом. — Фамильные ценности, чистота крови, родовые традиции…

Высокое небо наполняется криком совы, важно пролетевшей над нашими головами в сторону совятни, что отвлекает внимание блондина всего на несколько мгновений.

— Как следствие из всего вышеперечисленного — полная ограниченность свободы действий.

Услышав это, я вспоминаю, как Сириус вскользь упоминал о своей матери, одержимой чистотой крови. Неудивительно, почему она отдалилась от собственного сына, вынудив его сбежать из родительского дома. Бунтарь-Сириус попросту не походил на того, из кого можно вить аристократичные верёвки.

— Беру на себя смелость предположить, что здесь, в Хогвартсе, ты отдыхаешь от всего этого.

Драко невесело усмехается, проводит подушечками пальцев по волосам над виском, а я успеваю заметить на безымянном пальце золотое кольцо–печатку с выгравированным фамильным гербом.

— Возможно, ты прав. Не хочу вводить тебя в заблуждение: у меня замечательная мать, которая дала мне отличное воспитание, и хороший отец. Правда, с ним порой трудно найти общий язык, но это поправимо.

Я внимательно смотрю на тонкий профиль Малфоя, отмечаю, как подрагивают светлые ресницы. Скорее всего, он озабочен проблемами с отцом в большей мере, чем хочет показать.