Заставь меня жить (СИ)

– Нет, – прячу улыбку в изгибе его ключицы, почувствовав легчайшее прикосновение кончиков пальцев к линии позвоночника.

Мягкое давление на макушку исчезает: Снейп опускает голову на подлокотник и некоторое время молчит, пока я более-менее размеренно дышу ему в шею, не думая ни о чём.

– Звучит неуверенно.

Немой вопрос расцветает в его глазах, когда я привстаю на локте и недовольно поджимаю губы. Как ему удаётся о чём-то думать сейчас? Он не оставит меня в покое, пока не разложит всё по полочкам. Признаюсь, мне самому некоторые моменты до сих пор непонятны, но это может подождать. Впрочем, если мыслительный процесс и происходил в голове Снейпа, это вряд ли возможно после того, как я наклоняюсь за поцелуем, одновременно проводя ладонью вниз по его груди.

Рука перехватывается в районе солнечного сплетения, невероятно-серьёзный взгляд и прозвучавшие слова буквально заставляют задержать дыхание от восхищения и трепета:

– Что именно до сих пор не укладывается в твоём понимании?

Я продолжаю смотреть на него, не моргая: просто потому, что всё понимание ситуации лишь сейчас переворачивается вверх тормашками, почти как ловец, выполняющий петлю в воздухе в погоне за снитчем. Профессор по-своему истолковывает подобную реакцию, терпеливо потирая лоб и добавляя ровным тоном, не подозревая, насколько возвеличивается в моих глазах, хотя выше уже, кажется, некуда:

– Недомолвкам больше нет места, ты должен это осознавать.

Только вчера, сидя за столом Лондонского бара, Снейп сухо и безразлично говорил о том, что не может пообещать мне спасение, но сегодня вполне складная версия разваливается на глазах. Нелюбовь профессора к объяснениям и мои бесконечные сомнения неуклонно вели в тупик, и случай с Барти Краучем-младшим послужил катализатором критического состояния.

Я был уверен, это конец: Снейп продемонстрировал, что в курсе тайны, после чего просто вычеркнул всё то, что было между нами, не оставив шанса попытаться вновь стать ближе. Его поведение вписывалось в границы моих выводов до тех пор, пока я не решился на откровенное безумие, которое и помогло пробиться сквозь толстую корку напускного безразличия, обнажая истинные чувства профессора и…приводя к столь приятным последствиям.

Если я ошибся по всем пунктам, что тогда является правдой? Тут со Снейпом не поспоришь, о недосказанности не может быть и речи.

С утра никто не разжёг огонь в камине, поэтому через какое-то время я ощущаю, что в гостиной довольно-таки прохладо. Очевидно, профессор разделяет моё мнение о том, что лежать обнажённым в холоде – не самое приятное занятие, раз предлагает переместиться на кухню и за кружкой чая расставить все точки над «i».

При первом же взгляде на две чашки с остывшим чаем, одиноко стоящие на краю стола, тонкая улыбка трогает мои губы. Потом всё труднее скрывать ликование от того, что правда оказалась настолько поразительно простой, но при этом захватывающей дух.

– Ты не перестаёшь меня удивлять, – Снейп поправляет салфетку на блюдце прежде, чем поставить чашку, в очередной раз окидывая меня искренне изумлённым взглядом, я лишь неопределённо пожимаю плечами, то и дело звеня ложкой в своей чашке.

Он не сказал ни слова про своё отношение к произошедшему между мной и Барти – просто потому, что и так показал сверх того, что я должен был увидеть, только слепой не понял бы, в чём дело. Хотя отсутствие физической слепоты не помешало мне не заметить очевидное, но это уже другое дело.

Истина Снейпа, как я уже сказал, ослепительно проста: он предоставил мне возможность самостоятельно вынести урок, полагая, что этих самых уроков было предостаточно, и их решение он показывал не единожды. Я должен был научиться сам, без постороннего вмешательства, доказав, что могу соответствовать, быть равным ему…ну хотя бы почти равным. Последнее – уже результат моих домыслов, в которых нет оснований для сомнений.

Что поразило профессора, так это моя непоколебимая уверенность в том, что он перестанет возиться со мной, как только необходимость в этом отпадёт. Очень долгое время я боялся, что он оставит меня, едва история с Реддлом окажется в прошлом. Только окутанный опасностью, я был уверен, что Снейп найдёт нужный предлог для того, чтобы быть рядом. Может, именно поэтому я бессознательно шёл на риск?..

Как оказалось, ему не нужны были причины.

Конечно, он так не сказал. Единственное, что он произнёс, немного отойдя от услышанного, это:

– Ты слишком много думаешь и ищешь проблемы там, где их не существует.

Заметив смешинку, притаившуюся в слегка выгнутом уголке рта профессора, я легко выдыхаю и дарю ему ответную улыбку, согреваясь под лёгким, не затуманенным тяжёлыми эмоциями, взглядом. Именно это вызывает непоколебимую уверенность в том, что теперь всё действительно будет хорошо.

И никак иначе.

Спустя двадцать минут непрерывного чтения и обсуждения оставшихся писем Тома, я откидываюсь на спинку стула и тру веки под стёклами очков.

– Ты точно уверен?