Застава

— Вы тоже под подозрением, — с улыбкой успокоил его Фелицын. О том, что досье на директора тщательно изучено, а его поведение проанализировано специалистами «Триэн», он говорить не стал. — Поэтому советую говорить всё, что вы знаете.

— Да не знаю я ничего! — в сердцах махнул рукой Валерий Селиванович. — Проблем всегда хватало, но чтобы такое!..

— Я вас понимаю, но давайте вернёмся к моему вопросу: кто может устроить подобную акцию? На каком уровне?

Директор заметно успокоился, в глазах его промелькнул проблеск мысли.

— На каком уровне? Да на любом… заместительском. У меня два зама, по производству и по финансам, у них тоже свои замы… Но финансистам и бухгалтерии это не под силу по причине их специфики, здесь нужен производственник.

— Фамилии?

— Торбан… Юрий Филиппович… зам по производству. Шепелева Людмила Исааковна — зам по сбыту. Главный технолог Коробейников. Вторые технологи Щукин и Брегвадзе.

— Они на работе, я надеюсь?

— В отпуска им рано… конечно, должны быть. Щукин у нас оригинал, пишет стихи и участвует в Игнобелевской премии[2]. Ему даже в прошлом году Игнобель присвоили — за исследование «Форма волосяного покрова на спинах мужчин».

Фелицын с недоверием посмотрел на директора.

— Вы не шутите? Он действительно выполнил эту… э-э… работу?

— Говорю же вам — премию получил, в Америку летал. Но специалист он неплохой, иначе я давно уволил бы его.

— Хорошо, вызывайте их по одному в свой кабинет, я буду беседовать с каждым.

В дверь постучали, вошёл Сошкин.

— Можно?

Фелицын уточнил:

— Мы будем беседовать с каждым отдельно.

Директор, открывший рот, чтобы спросить: что вам нужно? — закрыл рот и начал вызывать своих подчинённых.

Заместитель директора по производству Торбан ситуацию не прояснил, хотя вник в дело сразу и принялся оправдываться. Фелицын, записывающий все переговоры на скрытую микрокамеру, прервал его и отправил думать, как на завод прокрался «тайный заказчик» неведомой радиоаппаратуры.

Заместитель Валерия Селивановича по сбыту госпожа Шепелева тоже ничего не могла объяснить следователям, хотя должна была знать, что и куда отсылает завод со складов.

Технолог Щукин и в самом деле был странным человеком, а главное — исключительно волосистым. Волосы росли у него везде, кроме ушей и носа, и Фелицыну стало понятно, где Щукин искал источник вдохновения, чтобы написать свою «научную» работу о форме волосяного покрова на спинах мужчин.

Технолог хорошо отозвался о Федорчуке, с которым проработал больше года, но и он больше ничего существенного добавить к сказанному не мог, как и его коллега Брегвадзе. Оба были неподдельно изумлены случившимся, отчего их можно было смело вычёркивать из списка подозреваемых.

Зато Коробейников Вацлав Мартович произвёл на Фелицына вполне определённое впечатление.

Главный технолог был по-мужски красив.

Высокий, плечистый, осанистый, с великолепной седой шевелюрой и седой шкиперской бородкой, большеротый и крупногубый, с умными глазами (у них был только один недостаток — близкая посадка), он не говорил, а вещал, оценивая реакцию собеседника, и он был очень и очень непрост, судя по мерцающим в глазах ироническим огонькам. На любые вопросы он не отвечал впрямую, начинал издалека, находя литературные сравнения, при этом говорил красиво и убедительно, так что собеседник зачастую забывал, о чём спрашивал. Однако Фелицына провести было нелегко, он был терпелив, как удав, ум свой не показывал, казался простым и добрым, что, в общем, тоже было разработанным специально стилем поведения, и ничего не забывал.

— Значит, вы считаете, что отцом замысла мог быть умерший Федорчук? — повторил он заданный вопрос.

— Понимаете, я с ним общался мало, — проникновенно прижал руки к груди Коробейников, — поэтому утверждать не могу. Специалист Женя был классный, с людьми он находил общий язык мгновенно, ему все доверяли и не скрывали никаких секретов. А вот о нём никто ничего толком не знал. Он мог заговорить кого угодно, постоянно шутил и травил анекдоты и… скрывал от всех свою сущность. Да, вот ещё: он слишком много смеялся.

— И что? — удивился Сошкин. — По-вашему, это негативное качество?

— Понимаете, это настораживает, — веско поднял палец Коробейников.

Фелицын заметил, что ладони у главного технолога большие и мясистые, как у молотобойца, сделал в уме заметку.

— Он интересовался чем-нибудь, кроме работы?

— Кроме шуток, я от него ничего не слышал. Он даже о женщинах ничего не говорил, что удивительно. Только пошутил как-то: женщины, как дети, любят говорить «нет», мужчины, как дети, принимают это всерьёз.

Фелицын улыбнулся.

— Тонкое замечание.

— А по мне, глупое.

— Так он был дураком?

— Я этого не говорил, но за его шутками стояло что-то неинтеллигентное, дурацкое, примитивное.

— Интересно, как вы это определили? Коллеги утверждают, что Федорчук был рубаха-парень, это правда, но не дураком.

— Смотря для кого.

Фелицын задумчиво глянул на загорелое гладкое лицо Коробейникова, ответившего ему честнейшим незамутнённым взором.