Застава

– Я ухожу, чтобы положить конец той войне, которая должна была прекратиться еще много столетий тому назад. – Он запнулся. – Как жаль...

Магду охватили страх и отчаяние.

– Но ты же еще вернешься ко мне, правда?

Глэкен повернулся и зашагал в глубь двора.

– Глэкен! – закричала она ему вслед. Но он уже исчез в чреве башни. И тогда крик Магды перешел в безутешный надрывный плач:

– Глэ-эке-ен!!!

Глава двадцать девятая

Внутри башни царила полная темнота. Но темнота не простая – это была та самая непроглядная черная мгла, которую мог навеять только сам Расалом. Она обволакивала Глэкена, но он не был перед ней беззащитен. Как только он вступил в башню, руны на его мече заиграли нежным голубым огнем. Образы рукоятки, которыми были выложены все стены, моментально откликнулись на свет меча и начали пульсировать бледно-желтыми лучами, будто поддерживая ритм огромного волшебного сердца.

Голос Магды преследовал Глэкена и внутри башни, и теперь он стоял у подножия лестницы в глубине первого этажа, стараясь вычеркнуть из своего сознания ту безысходность и боль, которые звучали в этом голосе, зовущем его назад. Он знал, что если начнет прислушиваться, то это лишь ослабит его. Сейчас о Магде надо забыть, как и обо всем остальном, что находится за стенами замка.

Теперь во всем мире есть только Расалом и он сам. И их тысячелетний бой должен закончиться сегодня здесь – а ему предстоит позаботиться об этом.

Глэкен выждал немного, чувствуя, как энергия меча вливается в его тело. Ему было приятно держать его в руках, будто он вновь соединился с потерянной когда-то частью собственного тела. Но даже сила меча не могла заглушить до конца то глубокое отчаяние, которое он испытывал в эти минуты.

Сегодня ему не видать торжества. Даже если он сумеет убить Расалома, это придется оплатить наивысшей ценой... Ведь победа над ним уничтожит и цель его собственного существования на Земле. Он станет ненужным для сил, которым служил столько лет.

Если ему суждено поразить Расалома...

Он постарался отбросить эти мрачные мысли. Нет, так не начинают бои. Надо обязательно настроиться на победу – иначе никогда не выиграть сражения. А он ДОЛЖЕН на этот раз выиграть.

Глэкен огляделся и почувствовал, что Расалом сейчас находится где-то наверху. Но почему? Там ведь ему никуда уже не уйти!

Он взбежал по ступенькам на второй этаж и остановился, напряженно прислушиваясь к своим чувствам. Да, Расалом определенно сейчас где-то сверху, и все же плотный холодный воздух даже здесь таил в себе какую-то скрытую угрозу. Отражения рукояток пульсировали в темноте, как крестообразные маяки в густом черном тумане. Невдалеке справа он увидел смутные очертания лестницы, ведущей на третий этаж. Никакого движения в башне по-прежнему не было.

Тогда Глэкен направился к следующему пролету и здесь снова остановился. Неожиданно вокруг него что-то медленно зашевелилось. Он отступил к стене и стал внимательно наблюдать, как неуклюжие темные фигуры стали одна за другой с большим трудом подниматься с холодного пола. Окинув помещение молниеносным взглядом, он насчитал в нем не меньше дюжины полурастерзанных солдатских трупов.

«Так, значит, Расалом был не один, когда скрылся в башне...» – размышлял он.

Как только мертвецы начали свое медленное шествие по направлению к нему, Глэкен занял удобную позицию на лестнице, прислонившись спиной к стене, и приготовился достойно их встретить. Они не могли напугать его – он прекрасно знал размах возможностей Расалома и был хорошо знаком со всеми его уловками. Эти ожившие куски мертвой плоти были не в силах причинить ему никакого существенного вреда.

Зато они серьезно озадачили его. Чего же хотел достичь Расалом таким гнусным трюком?..

Совершенно механически Глэкен встал в боевую стойку – слегка расставив ноги, правая чуть позади левой – и выставил меч перед собой, крепко сжимая его обеими руками. Трупы продолжали наступать. Но с ними не надо было сражаться; он знал, что сможет спокойно пройти через их ряды, просто касаясь этих тварей мечом, – и они сразу же повалятся от одного легкого прикосновения. Но этого ему было недостаточно. Инстинкт воина повелевал наносить врагу жестокие удары. И Глэкен с удовольствием подчинялся этому инстинкту. Он с ненавистью бил по всему, что было связано с Расаломом. Эти мертвые немцы должны зажечь в нем огонь, который будет так необходим ему для последней встречи с их хозяином.