Застава на Аргуни

Синие с длинными ресницами глаза, ямочки на щеках, мягкий, бархатистый голос придавали связисту удивительное сходство с девушкой. В его светлом, полном любопытства взгляде было столько кротости и смущения, а в неторопливых и плавных движениях столько женственности, что за ним сразу же установилась кличка «Мотя».

Несколько дней Дудкин прилежно нес службу. Торопов даже отметил его старательность перед строем. И вдруг Кукушкин пришел жаловаться на Дудкина. Связист отказался идти на кухню чистить картошку. Торопов предупредил Дудкина, что в следующий раз за неповиновение старшине накажет в дисциплинарном порядке.

Но не прошло и дня, как Дудкин снова вступил в пререкания с Кукушкиным.

Старшина, обозленный непокорностью связиста, начал следить за каждым его шагом и однажды, когда Дудкин поехал на соседнюю заставу проверять телефонную линию, «застукал» его спящим под кустом.

Торопов объявил Дудкину выговор.

И так пошло. Что ни день, то новая выходка. То Дудкин не почистил оружие, то уехал на расковавшемся коне, то надерзил кому-нибудь из младших командиров, то еще что-нибудь. Репутация благовоспитанного парня, установившаяся было за связистом, начала рушиться…

…Как-то в полночь, проходя по казарме, Торопов обратил внимание на новенький монгольский полушубок, которым был укрыт один из спавших бойцов. Лейтенант остановился и чуть не расхохотался: тонкие ножки кровати, на которой спал боец, были вставлены в новые, совсем еще не растоптанные валенки. На загнутых голенищах валенок виднелись две жирные буквы: «Д. В.». Торопов откинул воротник полушубка и покачал головой.

Через пару минут Дудкин стоял навытяжку перед начальником и шумно сопел.

— Зачем «обули» кровать? — спросил Торопов, еле сдерживая улыбку.

Дудкин замялся.

— Я спрашиваю вас! — повторил лейтенант строже.

— Так они же новые?

— Ну и что же?

На лице Вальки отразилось смущение.

— А у вас большинство солдат ходит в подшитых.

— Ну и что же?

— Так мало ли что может случиться?

— У нас воров нет, товарищ Дудкин. — Торопов прищурился. — Во всяком случае до сих пор не замечалось.

— Осторожность — сестра бережливости! — отчеканил уверенно Валька.

— Вот как! А кто вам разрешил портить государственное имущество? Валенки-то разрисовали, как вяземские пряники. Постыдились бы!

Дудкин виновато опустил голову.

— А теперь скажите, где вы взяли валенки и этот новенький полушубок? Помнится, раньше у вас был полушубок, как у деда Щукаря, — заплата на заплате.

— Как где? Получил в комендатуре, — не моргнув, ответил Дудкин. — Командир взвода связи позаботился. Знает ведь, что все время приходится торчать на морозе.

— Не лгите, товарищ Дудкин! — сказал Торопов, рассматривая на спине полушубка темную полоску от офицерской портупеи.

Валька пожал плечами.

— Если виноват — наказывайте…

Торопову понравилась такая откровенность, и он миролюбиво предложил:

— Седлайте коня и сейчас же отвезите полушубок хозяину. Вручите лично под расписку.

— А может, лучше завтра днем?

— Нет, сейчас!

— А как с распиской, если его не будет на заставе?

— Кого не будет? — спросил Торопов.

— Политрука Саврасова, того, чей полушубок…

— А-а… Не будет — подождешь… Без расписки не возвращайся… Передай дежурному, чтобы выделил с тобой кого-нибудь из бойцов. Пусть по дороге прострогает тебя, чтобы знал, как пренебрегать покоем товарищей.

Дудкин козырнул и поплелся к дежурному…

…Пророчество Павличенко сбылось: гауптвахты Валька не миновал.

Вскоре после возвращения Морковкина из комендатуры Торопову позвонил начальник соседней заставы и обиженно спросил:

— Слушай, Игорь Степанович, когда ты призовешь к порядку своего разболтанного связиста?

— А что такое?

— Это же не солдат, а черт-те что! Отремонтировал у нас линию связи, поехал на Стрелку и украл книги из заставской библиотеки.

Торопов расхохотался.

— А где же ваша бдительность?

— Так ведь и не подумаешь. С виду — красная девица, а в душе, оказывается, жулик отпетый. Жаль, что поздно хватились, а то бы я отломил ему на всю катушку.

Торопов вызвал дежурного.

— Дудкин возвратился?

— Никак нет!

— Скажите часовому, пусть предупредит, как только появится.

Дежурный вышел. Торопов закурил. «Так вот, оказывается, почему в нашей библиотеке столько новых книг. А я думал, что политрук свежую передвижку получил».

Через полчаса Дудкин показался на горизонте. Торопов вышел во двор. Конь связиста, увешанный тяжелыми сумками с инструментами, устало брел на заставу. Издали Вальку можно было принять либо за скитающегося по чужим краям Дон Кихота, либо за чабана-бурята, занятого поисками нового пастбища для отары: откинутый на плечо длинный шест мог сойти и за копье рыцаря и за икрюк скотовода.

Торопов подошел к конюшне. Увидев начальника, Валька спрыгнул с коня, приложил руку к шапке.

— Ты что же, товарищ Дудкин, коня так перегружаешь? — спросил Торопов. — Он, сердешный, еле ноги передвигает, а ты еще и сам взгромоздился. — Лейтенант попробовал на вес когти-верхолазы, моток провода, связку фарфоровых чашек. — Этак можно и спину переломить. Ай-яй-яй!

— Инструменты, товарищ лейтенант. Известное дело — связь!

— Неужели все нужно?