Застава (СИ)

Разумеется, некоторые могущественные вещи имели вековую историю. Но древние предметы силы слишком сильно влияли мир и своих владельцев, чтобы ускользнуть от всеобщего внимания. Судьба практически каждого из них известна, свойства изучены и определены, не говоря уж о местоположении и степени охраны. Большая часть, конечно, до наших времён не дожила. Увы, судьба крутых вещей — это постоянно переходить из одних рук в другие, а в конце — уничтожение, чтобы не доставались они никому. Есть пропавшие в Океане, как например, камень земли Раки, но скажем честно, сколько из них вернулись к людям? Три, и то неясно, не фальшивка ли они.

Так что же тут можно найти?

Мы с Ферахом спешили следом за нашими огоньками, ориентируясь на мои ощущение и на реакцию ножа Фера. Дома становились всё выше, улицу теперь обрамляла целая и невредимая колоннада с остатками лавок, истлевшими остовами деревьев и плюща, и редкими статуями. У меня засосало под ложечкой, когда я прикинула, где именно мы сейчас находимся.

— Впереди, — коротко прошептал рыцарь, когда огоньки уперлись в стену. Я скорее почувствовала, чем увидела, что это было за препятствие. Я разослала огоньки в разные стороны и сглотнула, разглядев ступенчатую башню.

В основании она была не меньше, чем башня Шеркела. Пятьдесят на пятьдесят саженей поднимались почти отвесно вверх и заканчивались ступенью, от которой поднималась новая, меньшая секция. Вершина скрывалась в толще земли. Вдоль стен башни шли лестницы. Часть была монументальными и основательными пандусами, облицованными глазурованными кирпичами. Одна была простой и даже грубой, и представляла собой деревянную лестницу, подпёртую тяжелыми деревянными лесами. Я завороженно смотрела на это зрелище. Огоньки отдалились от меня, пытаясь высветить всё сооружение, и один за другим гасли. Я же стояла, пораженная открывшимся зрелищем.

Потом я сообразила, что вижу потолок пещены.

— Башня светится, — озвучила я очевидное. Башня действительно светилась, а ещё на второй ступени постоянно что-то вспыхивало.

— Наверх? — Ферах проверил свой пистолет.

— Сколько у тебя патронов?

— Обычный магазин, девять. И два в карманах.

— Не стреляй в Каму, а?

— Не буду.

Мы погасили все фонари, кроме одного светлячка, освещающего нам путь, и побежали наверх по деревянным лесам.

Что такое гибернийцы на самом деле, никто не знал. Их города выглядели похожими на города Первых людей, из-за чего некоторые считали, что это были два родственных народа. Последнее время в Мейнде и Альдари, по слухам, учёным настоятельно советовали склоняться к мнению, что гибернийцы были отдельным народом, а Первые люди просто пришли на их руины и присвоили себе их достижения, сами ничего не достигнув.

Кто-то вообще считал их нелюдью и утверждал, что Первые Люди просто вырезали их под корень. Кто-то утверждал, что гибернийцы были богами, и мы им до сих пор поклоняемся. Кто-то верил, что в их времена земли были единым целым или вообще была всего одна земля. Кто-то верил, что тогда стояли великие башни богов, на которых восседали гибернийские волшебники и правили миром. От них остались города, дома, посуда, утварь, статуи и бронзовые колоссы. От них остались тысячи надписей и каменных плит, но ни одной целой книги, если они вообще когда-либо существовали.

Я видела гибернийскую колоссальную статую в Альдари. Скованная невидимыми нитями истуканша стояла, вцепившись стопами с птичьими пальцами в камень и вытянув руки вдоль боков. Грубо обозначенные мышцы из чёрной бронзы бугрились от вечного напряжения. Её широко распахнутые фаянсовые глаза смотрели в пустоту. Её мощное тело, торчащая чёрная грудь и затерянные под потолком безумные глаза пугали меня в детстве. Она стояла в храме Элени в Альдари и считалась изображением богини. Милосердная Мать выглядела устрашающей и даже злобной. Я плакала, когда мама подводила меня к ней, и потом ещё раз, когда мама ругала меня за неуважение.

Разумеется, древняя статуя не изображала Милостивую Мать. Семь лет назад гибернийские знаки наконец-то расшифровали и узнали, что альдарская Элени, мейндский Колос и Стражи Калибан изображали цариц и царей гибернийцев. Говорили, что гибернийцы вообще не знали богов, а вместо них почитали своих владык. Говорили, что эти владыки убили гибернийских богов и, когда пришли Первые Люди, не смогли ничего противопоставить воле Амазды.

Говорили, что гибернийцы были детьми Амана, и Амазда отвернулся от них, а кто зайдёт в границы их чёрных городов, будет навеки проклят в глазах Великого Мудрого. Как сестра Тиары, могу сказать, что это полная чушь, и мои имперские коллеги могут идти в задницу Амана с такими проповедями.

Мы с Фером поднимались по лесам. Их поставили на совесть, так, что они даже не шатались под весом спешащего рыцаря.

До нас доносились крики и шум. Всполохи синего и белого сменялись неровным мерцанием стен башни. Я на мгновение прикрыла глаза и увидела её всю, от земли до неба с гневной богиней на вершине. Её рогатый венец-полумесяц сиял, а я упала ниц.