Застава в степи

Мальчишки, которые видели, как встретил Леопард подход Федора Федоровича, не решились приблизиться к собаке меньше, чем на длину цепочки, которую Генка, по-моему, снял со старинных часов.

Почти каждый мальчишка нашего поселка знал, что во дворе Хамугиных еще неизвестно кто злее: собаки или хозяева. Поэтому теперь они, видя перед собой представителя этого двора, с любопытством топтались вокруг до тех пор, пока Фаина Ильинична не напомнила нам, для какой цели мы приехали.

— Во всяком случае, — подчеркнула она, презрительно осмотрев пса, — не для знакомства с достоинствами нового увлечения Синицына.

— А куда же я ее дену? — искренне удивился Генка, когда учительница предложила ему взяться за конец веревки и в паре с Грачевым пойти прочистить участок.

— Привяжи к себе, — без усмешки посоветовала Фаина Ильинична. — Иначе она кого-нибудь укусит.

— Нет, нет, я не согласен, — с серьезным видом возразил Грачев. — Укусит, а потом ходи на уколы. Лучше пусть он привяжет своего одноглазого пирата к столбу около грейдера. Все равно его никто не украдет.

— Он не Пират, а Леопард, — поправил его Генка. — К столбу идти очень далеко. Фаина Ильинична, дайте мне какую-нибудь другую работу.

— Какую же, например?

— Ну, например, я буду охранять.

— Что охранять?

— Ваши вещи, кухню.

Фаина Ильинична вздохнула и развела руками.

— Ох, горе… И зачем ты только приехал?

— Да мне отец приказал, — чистосердечно признался Генка. — А так я бы сегодня не приехал. Вот завтра, пожалуйста.

Учительница с сожалением посмотрела на своего питомца и его собаку, которая косила единственным глазом на говорившего и изредка рычала.

— Ладно уж, ступай к девчонкам, а псу прикажи, чтобы лежал смирно.

Генка радостно рванул цепочку. Леопард взвизгнул и, припадая на левую лапу, потрусил за хозяином. Мы с Грачевым последними вышли на поле. Ребята, растянувшись на километр, по-бурлацки тащили длинные веревки.

Над полем стоял ровный шорох и гул голосов. От веревок пшеничное поле, будто море, колыхалось волнами. Колосья то пригибались низко к земле, то, как стрелы, пущенные с тетивы, выпрямлялись. А жуки, сброшенные на землю, противно переворачиваются со спины на брюхо, стараются зарыться в пахоту, уползти по стеблю вверх. Да не тут-то было. Наши ботинки настигают их и безжалостно вдавливают в землю.

От усердия наши ноги отяжелели, словно казанки, налитые свинцом, а руки одеревянели и не хотели держать конец веревки. Но мы крепимся. Насколько нас еще хватит — никому неизвестно. Нас выручает Фаина Ильинична. Она почти всегда знает, как поддержать наш дух. Фаина Ильинична командует:

— Грачев! Запевай!

— Какую? — спросил Вова.

— Любую!

Грачев, напрягаясь от двойной натуги, запел старинную песню бурлаков. Слов ее никто из нас не знает, но припев поддерживаем дружно:

Эх, дубинушка, ухнем,
Эх, кудрявая, сама пойдет.
Подернем, подернем да ухнем.

И когда мы ушли далеко от края поля, возле кухни раздался девичий визг и отчаянный крик Синицына. Первой к походной кухне бросилась Фаина Ильинична. За ней все остальные. Напрасно учительница велела нам оставаться на месте и продолжать работу. Какая уж тут работа, когда товарищи в беде. Все бежали, перегоняя друг друга. В это время Фаина Ильинична напоминала мне командира, который не в состоянии остановить свое отступающее в панике войско.

Добежав до костра, мы увидели опрокинутый на бок закопченный котел, девчонок, убежавших за целый километр, и Генку, удиравшего от Леопарда. В зубах собака держала что-то темное. Понятно, мы рванулись к ним.

— Не подходите! — умоляли нас издалека поварихи. — Не подходите! У нее бомба!

Мы все шарахнулись от костра в разные стороны.

— Брось! — в отчаянии вопил Синицын, стремясь убежать от настигающей его собаки. — Брось! Я тебе покажу, как не слушаться. Ловите ее! — призывал всех на помощь Генка. — Окружайте! Это не бомба, — успокоил он нас, — это граната!

Сначала мы все двинулись кольцом на собаку, но, услышав последние слова хозяина, остановились в замешательстве. А Генка, уже выбиваясь из сил, умолял Леопарда:

— Остановись! Брось! Ну, пожалуйста!

Но собака, будто кем-то подхлестываемая, и не думала выпускать из пасти гранату. Вслед за Фаиной Ильиничной мы стали хором советовать Генке бежать домой. А он, как очумелый, кинулся в нашу сторону. Нас словно ветром сдуло. Наконец у Генки подкосились ноги, и он упал в канавку. Мы тоже все прилегли и присели, ожидая страшного взрыва. Вот Леопард подбежал к хозяину.

Мы все притихли и ждем. Я посмотрел на Фаину Ильиничну: она белее мела. Отыскал глазом маму. Она стоит возле костра, прижав руки к груди. Фаина Ильинична направляется к Генке. Но в это время вспыхнул ослепительный свет, и по степи разнесся грохочущий взрыв. От испуга я даже закрыл глаза. Сейчас на нас полетят комья земли. И вот они посыпались, но почему-то очень мягкие и, кажется, мокрые. Я открыл глаза. Белесая пелена дождя затянула все вокруг. Над головой снова раздался грохот грома.

— Спасайте вещи! — крикнула Фаина Ильинична. — Возьмите мой плащ.