Заставлю тебя полюбить

4. Мужской разговор между мальчиком и мужчиной

САША

Мужчина, лениво привалившийся к черному внедорожнику бизнес-класса, терпеливо ожидал, пока из непримечательной высотки на окраине города выйдет тот, ради кого он приперся сюда ни свет ни заря.

Сказать по правде, он мог решить вопрос, делегировав неприятные телодвижения кому-то другому, благо у него было в достатке специально обученных людей, но Ракитину хотелось посмотреть в лицо этому рохле, которого выбрала она. Почему-то он ни на минуту не сомневался, что избранник Милки не заслуживал ее. Спрашивается, откуда такая уверенность? Нутро шептало, а мужчина привык доверять своей интуиции, ведь она не раз вытягивала его из самых опасных и гадких ситуаций, где решался вопрос жизни и смерти.

Так что, он, превозмогая душевную боль, стоял тут, беспрерывно гипнотизируя обшарпанную подъездную дверь.

Нужно было сдерживаться, а как сдержаться, если он касался ее? Как, если ему было позволено многое, если не все? Пришлось сжать кулаки и сцепить челюсть. Слишком невыносимо думать о них в таком ключе, когда хочется самому себе вырвать сердце с корнями, чтобы не чувствовать. Он ведь и правда пытался перебороть эту назойливую неизлечимую болезнь под названием «Мила Багирова», но это все завершилось для него плачевно.

Он бы мог, но ломать свои кости порой бывает слишком невыносимо. И ее просто так не забыть, особенно если зачастую именно Мила была причиной, почему он карабкался в ситуациях, где выхода не было. Ракитин не привык жаловаться, это далеко не его стихия, да и друзей у него было с гулькин нос, не потому что он такой уж правильный, как считает Мила, нет.

Вовсе не это было причиной, а то, что он в своей жизни повидал так много боли и смертей, что порой ему начинало казаться, что и сам он не способен ни на что, кроме той самой боли. Если долго находиться бок-о-бок с горечью в окружении непролитых слез, так или иначе начинаешь мыслить в схожем ключе. А каждая новая операция или командировка в целом приводят его к черту на кулички, где, кроме боли и смертей, нет ничего, старуха с косой прошлась размеренно и уверенно.

Среди немногочисленных друзей были Миша да Ваня. И если первый повяз в семейной жизни, то второй мыслил исключительно, как и Саша, вот вместе они и варились в реальной жизни своих серых будней. Только у Ракитина была отдушина, никто не знал, что фото Милы вот уже который год греет его грудную клетку у самого сердца, работая скорее оберегом. А у Вани была работа, которая горечью оседала в груди, испепеляя едва живое сердце.

Саша во многом видел в Миле причину и следствие своих душевных ран. Но несмотря на это, настойчиво прикладывал как подорожник к ране воспоминания о каждой встрече. Говорят, что у каждого моряка есть особенный город, где живет та, ради которой он непременно вернется, у Саши с некоторых пор тоже появился такой город, пусть он не моряк. Но так же стремится сюда, хоть давно бы мог обрубить связь и укатить заграницу.

Размышления прервались хлопком подъездной двери. Долговязый парень походкой гопника в самом нелицеприятном «модном» виде, как говорится «на стиле», двигался в сторону Саши, затыкая уши наушниками. Ракитин не растерялся и быстро нажал на кнопку «запись» в своем карманном диктофоне. Старая вещица, но иногда выручала.

— Эй, боец, — Ракитин перехватил за руку коротыша, по меркам самого Саши. Он ведь раз в пять превосходил парня Милы и по силе, и по объемам.

— Че надо, дядя?

«Дядя» неприятно резануло слух, но да ладно, он ведь и правда смотрелся взросло, уж точно старше таких вот соплежуев. Зато не какие-то там штанишки с мотней до колена. Как всегда, говорил Багиров: «Семеро навалили, а один носит». Нет, в Саше чувствовался стиль, мужественность, и он уж точно не понимал вот таких модных веяний, может потому, что в силу возраста и жизненного опыта давно уже был в возрасте за сорок, пусть ему и самому всего-то слегка за тридцать.

Тот самый Владик приосанился, да и окинул Сашу неприятным высокомерным взором.

— Поговорить надо, Вадик, — Саша толкнул паренька к стене, на что тот среагировал ровно в том стиле, что и ожидал Ракитин. Зассал, как говорится.

— Че? Мы че, знакомы? Чилили вместе, что ли? — глазки парня забегали, да и весь как-то побледнел. Пыл поубавил.

Саша нахмурился, ему и правда стало немного не по себе, потому ничерта этот язык понять не мог. Откуда у молодежи только столько заграничного дерьма? Нет, он тоже в детстве любил всякое, но не настолько же…

— Ты по-русски вообще разговариваешь, сопляк? — Саша придавил его к стене, таким образом точно заставив парня наложить в штаны.

— Слышь, ты, бля, криповый на всю голову, че надо? — «боец» вцепился мертвой хваткой в руку Ракитина и стал медленно сползать по стеночке вниз, но Саша за грудки потащил его вверх. Рано терять сознание, красна девица.

— Мила Багирова, — прошептал Саша, взглядом и действием пригвождая к месту. Рука на шее медленно сдавливала шею.

— Что?

— Серьезно у тебя?