Застенчивость в квадрате

«Прости, что пошла наверх. Я не должна была совать нос в твои дела. Я пыталась извиниться, но ведь стоит мне окликнуть тебя или подойти, как ты исчезаешь. Если один из нас всегда будет притворяться, что другого не существует, жить вместе окажется очень сложно. Кстати, энчиладас в холодильнике в особняке – вегетарианские. Я заметила, что ты ничего не съел, но пожалуйста, не выбрасывай хорошую еду просто потому, что злишься на меня. Обещаю уважать твое личное пространство и надеюсь, что мы сможем оставить эту ситуацию в прошлом».

Вот так, строго, официально, но в качестве извинения не так и плохо. Час спустя записка исчезла. Я думала, он продолжит игнорировать меня, раз не пришел вчера поговорить и все прояснить.

А сегодня утром там же, где оставила записку я, появился белый лист бумаги для рисования.

«Я не злюсь на тебя. Я тебя избегал из-за того, что ты увидела наверху. Это очень неловко. Со мной все будет в порядке, я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

Прости, что так вышло с энчиладас. Я не знал, что они вегетарианские и что мне можно было их съесть. Думал, ты злишься на меня».

Начинаю понимать, что он не из тех людей, кто придет и скажет: «Надо поговорить». А из тех, кто в случае проблем будет всю жизнь их избегать. Сейчас проблема – это я. От «хочу, чтобы меня оставили в покое» я чуть не выпрыгиваю из себя: способна ли я вообще физически оставить кого-то в покое, зная, что им плохо из-за меня?

Уэсли неуловим, точно привидение, исчезает, стоит мне завернуть за угол. Но если из-за меня кто-то огорчается, спокойно реагировать я не могу, мне важно все исправить. Если бы он только позволил мне извиниться, можно было бы хотя бы вернуться к прежним отношениям. Конечно, он ворчун еще тот, но тогда он избегал меня по-другому. Просто предпочитал быть один, а сейчас это необходимость. Будто я увидела его в ду́ше. Баланс сил изменился.

Выдергиваю из стола со сдвижной крышкой лист сиреневой бумаги и пишу.

«Привет,

Ничего неловкого в этом нет. Я благодарна, что ты отдал мне свою комнату, несмотря на все неудобства. Знаю, последние несколько дней ты спишь в особняке, но если хочешь, можешь возвращаться в свою спальню, а я лягу на диване в гостиной. Я увидела только несколько твоих рисунков, но должна сказать – это впечатляет. Стесняться ты точно не должен. Еще раз прости, пожалуйста, что залезла к тебе.

В любом случае, я увидела кое-что, что ты не хотел мне показывать, так что расскажу неловкую историю о себе. Так будет по-честному.

Когда мне было четырнадцать, мы с мамой остановились в придорожном кафе в Лексингтоне, Кентукки, она как раз купила лотерейный билет. Положила его на стол между нашими тарелками, и только когда мы поели, стерла четвертаком все крошечные елочки. Было весело притворяться, что этот билет мог превратить нас в миллионеров. Представлять, каким будет наш дом мечты. Мы все съели, она стерла цифры и выиграла шесть долларов, на которые купила два кусочка яблочного пирога.