Застенчивые кроны

На пороге веранды появилась Даша. Несмотря на лето, она надела джинсы и тельняшку с длинным рукавом. Ее светло-русые волосы в беспорядке рассыпались по плечам — она явно не воспользовалась расческой. На улице было достаточно прохладно, и девушка зябко сжимала свои предплечья руками, в безуспешной попытке согреться. Герман сглотнул. Он еще помнил, как выглядели ее соски, сжавшиеся от холода. Выцветший трикотаж футболки, в котором он застал Дашу утром, практически ничего не скрывал. И ему до зуда в пальцах захотелось сжать её малышки в руках. Провести подушечками пальцев по крупным, напряженным вершинкам, сжать их посильнее…

— Да вот… В гости зашел. Смотрю, не мне одному пришла в голову эта идея. Многолюдно у тебя, однако.

— Доброе утро, пап! — поздоровался Ян. Ставр подал руку сыну, хлопнул того по плечу, одновременно протягивая ладонь Константину.

Герман понимал все меньше, но своего удивления не показывал. Выходит, что Дашка родила… от Ставра? Сколько ей было лет, когда этот дед на нее позарился?! Как он вообще посмел?! И куда смотрела его жена?

— Ты можешь уделить мне несколько минут наедине? — процедил сквозь зубы мужчина. Ему уже следовало выезжать в аэропорт, а он не мог уехать, и не увидеть напоследок Дашу. Хотя и попрощался с ней еще вчера.

— Да, конечно, — Дашка кивнула головой, и направилась в сторону леса.

Герман последовал за ней, не боясь промочить ноги, хотя и была такая вероятность. Всю ночь лил дождь, и теперь напитанная влагой земля квакала под ногами. Почему-то вымощенную дорожку Дашка напрочь проигнорировала.

— Ты хотел что-то сказать по поводу встречи с продюсерами…

— Да, я тут подумал… А почему бы нам не организовать её прямо здесь?

— На базе Ставших?! — изумилась женщина.

— Именно. По-моему, отличная идея. Отдохнуть от города, познакомиться поближе в непринужденной обстановке. Да и твоему Ставру… будет спокойнее, если он увидит, с кем тебе предстоит работать.

— При чем здесь Ставр? Он тебе что-то говорил?

— Он волнуется о тебе. Только и всего. Наверное, ему не безразлична мать его ребенка.

— Ребенка? О, нет! Господи… Ты все понял совершенно неправильно. Ставр… Он не является биологическим отцом Яна, хотя и вписан в его свидетельстве о рождении. Но… нет. Между нами не было и нет ничего такого. Ставр обожает свою жену…

Дашка отвернулась, провела задумчиво рукой по поросшему мхом стволу раскидистой ели. Она не понимала, почему ей было так важно донести до Германа правду. Объяснить ситуацию… Наверное, не хотелось бы, чтобы он думал, что она еще и Ставшего соблазнила.

— Ставр мне заменил отца. И моему сыну тоже… заменил.

— А твой настоящий отец…

— Я его не знала.

Черт! Ему действительно нужно ехать. Как вообще начался этот разговор по душам? С чего бы? Ему это и даром не нужно. Рабочие отношения. Он — режиссёр. Она — актриса. А то, что так не вовремя растревожило душу — банальная похоть. Не стоит преувеличивать ее роль.

— Ты подумай насчет моего предложения. Если встречу все же можно будет организовать — свяжись с моей ассистенткой. Она поможет в проведении мероприятия. А мне уже пора. Самолет.

Герман демонстративно сверился с часами и, взмахнув рукой, отступил назад. Вода все же просочилась в туфлю. Мужчина поморщился, ступил на дорожку. Даша Иванова, сама того не подозревая, завлекла его в свои сети. Но он не собирался так просто сдаваться.

Глава 11

На фоне величественного деревянного дома в четыре этажа сидела женщина. Древняя, как и сам дом. Блеклые, обесцвеченные временем глаза смотрели на высокие — почти до неба, ели. Зрение было уже не то. Но старуха не теряла надежды заметить белок, коих в их поместье было великое множество. Она и орехи для них припасла, мешочек с которыми теперь задумчиво поглаживала длинными, изуродованными артритом пальцами. Однако белки на угощение торопиться не спешили. Зажрались!

— Безмозглые твари…

— И кто на этот раз попал под раздачу? — раздался смеющийся голос за спиной.

— Ох, Гера… Вернулся… — прозрачные глаза старухи зажглись огнем, а руки, оставив в покое орехи, потянулась к мужчине. Тот послушно наклонился и легонько приобнял бабку. Она была настолько худой, что казалась практически бестелесной, и Герман боялся ей навредить.

— Ну, так что там по поводу безмозглых тварей? Кто вновь посмел тебя расстроить?

— Ты говоришь обо мне, как о сварливой, выжившей из ума старухе!

— Не правда, светлости твоего ума я даже завидую, да и насчет старухи ты явно погорячилась… А, вот, что касается сварливости… Ты опять уволила экономку. Пятую за этот год, Марго… Я не успеваю запоминать их имена.

— Она была грязнулей! И пыталась испечь пирог!

— Какое преступление, — улыбнулся Герман, усаживаясь возле бабки в глубокое плетеное кресло.

— Она посягнула на святое!