Застенец 2 (СИ)

— Что, Николай Федорович, устали после ночных похождений?

Я спокойно отнесся к его словам. Понятно, что он сейчас злится. По-любому, боится за свое место. Неизвестно, кстати, что будет с его карьерой после всего. Только не стоит забываться, штабс-капитан. Топор забудет, дерево запомнит.

По пути домой я расстегнул шинель — моросил дождь, но мне было жарко, словно из бани вышел. Зато хотя бы немного успокоился и пришел в себя. Значит, надо выиграть. Других вариантов я не вижу совсем.

Итак, участвует восемь команд. Грустно тут, конечно, с футболом. У нас на обычный детский турнир всегда заявлялось от шестнадцати и больше. С другой стороны, мне же лучше. Значит, надо выиграть всего три раза.

Плохо, что я знал только уровень игры «Пажей». Остальные команды были темными лошадками. С другой стороны, именно «Пажи» являлись чемпионами последних лет. Поэтому вполне непризрачная надежда на проход в финал имелась.

Только вот там будет тяжело. В товарищеской игре сработал фактор внезапности. Мы вовремя забили, поймали противника на растерянности и не дали заколотить себе. Внутреннее чутье мне подсказывает, что на этот раз легкой прогулки не будет. И победу придется выгрызать зубами.

Дома царил форменный бардак. В хорошем смысле этого слова. Тетя оклемалась от своего обколотого состояния и пришла в относительную норму. Хотя мне и потребовалось около часа, чтобы объяснить ей все вводные.

На улицу по определенным причинам тете Маше выходить пока не рекомендовалось. Она тут все же на птичьих правах. С другой стороны, и занять себя чем-то надо было. Поэтому тетя Маша взялась за то, что любила больше всего — готовить.

Для начала она отправила Иллариона в лавку, написав ему полный список для нескольких блюд — борща, мяса по-французски и своего коронного вишневого пирога. Затем откуда-то достала на свет божий две сковороды, кастрюлю и даже противень. А еще я узнал, что у нас в доме есть дровяная печь. Что стало совсем сюрпризом.

— Коля, конечно, захламили вы кухню, — накинулась она на меня. — Пал Палыч, куда засобирался? Давай, еще чаю налью.

Соседушко поежился под моим взглядом, но на месте усидел, не исчез. Лишь звякнул чашкой о блюдце, поставив их на край стола. А я втянул носом знакомый запах тетиного борща, и у меня слюнки потекли. Словно опять дома оказался. С другой стороны, я действительно дома.

— Это что такое? — показал я на железного монстра у стены, на котором как раз стояла здоровенная кастрюля. Скорее всего, с тем самым борщом.

— Дровяная печь. Написано, что голландская. Тянула плохо, но Пал Палыч дымоход прочистил. Он у вас вообще на все руки мастер. Такого человека ценить надо.

Щеки соседушко запылали румянцем.

— Он не человек, — ответил я. — Нечисть, пусть и домашняя.

— Ну, у каждого свои недостатки. Я сначала испугалась жутко. Помнишь, что у нас по телевизору про иносов говорили? А пообщалась с Пал Палычем, потом с Илларионом. Люди как люди. Только у меня подозрение, — тихо сказала тетя. — Что Илларион подворовывает. Не может кусок сыра стоить как два килограмма мяса.

— Прохиндей он еще тот, Мария Семеновна, — шепотом добавил Пал Палыч, которому уже подлили чай. — Однако ж, человек хороший.

— Это все ладно, откуда ты печь голландскую взяла? — не мог я поверить своим глазам.

— Да ниоткуда не брала, здесь она стояла. Просто, оказалась завалена всяким хламом.

Я почесал затылок. Плита была внушительная. Полтора метра в длину, высота задней панели метра два, в середине, на расстоянии полметра от пола, топка, от которой поднимается труба наверх. Справа и слева от этой трубы, чуть выше печи, две конфорки. Под ними, судя по всему, нечто вроде духовых шкафов. Конечно, надо еще посмотреть, как будет нагреваться еда в них, равномерно ли, но выглядит внушительно!

И тут я стал припоминать, что труба здесь точно была. Мне почему-то казалось, что она от неработающей буржуйки или чего-то вроде того. По крайней мере, даже в голову не пришло поинтересоваться у Иллариона на сей счет. Стоит и стоит, денег не просит.

А вот вся остальная конструкция оказалась завалена хламом. Который, кстати, тоже куда-то исчез. И выяснилось, что наша крохотная столовая может быть одновременно и кухней. Причем, совсем не потеряв в квадратных метрах.

— А одежду ты где взяла? — продолжал удивляться я.

Тетя была облачена в серое платье, перетянутое в талии, теплых колготках и сапожках по последней моде. Волосы убрала в пучок на затылке, отчего как-то помолодела, что ли? Нет, я всегда знал, что тетя Маша довольно симпатичная, но сейчас передо мной стояла писаная красавица. Было в ней что-то… необъяснимое.

— Пал Палыч принес, — ответила она. — Говорю же, на все руки мастер. Все достанет.

— Теть Маш, ты не сочти меня грубым… Но, что с тобой?

Она на минуту остановилась, перестав порхать руками над плитой, и лукаво поглядела на меня.