Застенец 2 (СИ)

— Цена за Расщепление, — усмехнулся князь, отбросив одежду в сторону и встретившись стальным взглядом с братом. — Только не говори, что не слышал об этом термине.

— Ты безумец, — прошептал Его Величество, потеряв всю свою высокомерность. — Вот зачем тебе были нужны сульфары из крематория!

Надо отметить, что и сопровождающие единички как-то сразу напряглись. По крайней мере, концентрация силы в воздухе возросла, сдавив ребра.

— Да, — признался князь. — Я надеялся все провернуть тихо, без лишнего шума. Но видишь, как все обернулось. Застенец не продал землю сразу, а после время было потеряно. Ты перепрятал сульфары, Бабичев запаниковал, и мне пришлось в срочном порядке привлекать Галицкого. Но знаешь ли, в чем ты ошибся, братец?

На самом деле Владимиру Георгиевичу не нужен был собеседник. Да и не существовало никого в этом домике, кто желал поговорить с сильнейшим магом Империи прямо сейчас.

— Переворот? — произнес князь так брезгливо, словно это была слюна, давно скопившаяся во рту. — Ты никогда не мог мыслить масштабно. Я не хочу совершать переворот. Стать очередным царем вместо тебя? Я сделаю настоящую революцию. Покажу всем, что человек может быть Богом. Понимаешь, братец? Да что я с тобой говорю, конечно, ты не понимаешь.

Это не было похоже на знакомую мне магию. Никаких форм, элементов ковки или литья. Никаких привычных заклинаний. Сила князя медленно стала расходиться вокруг бритвенно-острым кольцом, заполняя все пространство.

Благо, единички Императором были отобраны для ночного путешествия не просто так. Управление магией каждого осуществлялось разными способами. Максутов давил жестко, в одну точку, стремясь образовать брешь в чужом даре. Киселев рывками обрушивал мощнейшие удары на заклинание, а Никитин напоминал ожесточенного мангуста, пытающегося с разных сторон укусить кольцо.

Я наблюдал за этим зачарованно, на время забыв обо всем. Что несколько минут назад мог погибнуть, что был смертельно обижен на Максутова, что ненавидел Его Высочество ровно так же, как и Его Величество. Сейчас лишь одна эмоция завладела сознанием — восхищение.

Перед моими глазами разворачивалось состязание в настоящей высшей магии. То, о чем многие в том же лицее говорили, но никто никогда не видел. Это даже нельзя было описать привычными органами чувств. Глаза не видели полной картины, а уши слышали лишь легкое потрескивание в помещении, как будто работал старый электрический счетчик или тихо догорало полено. Но каждым сантиметром кожи я ощущал изменения в фоне, происходящие вокруг. И это вызывало небывалую эйфорию.

Сконцентрироваться удалось с большим трудом, и я понял — невидимое кольцо стало постепенно сужаться. Судя по ухмылке Киселева и морщинкам в уголках глаз Никитина, осознали это и сопровождающие Императора. Разве что Максутов был чрезвычайно напряжен и сосредоточен. Будто ощущал нечто, неподвластное остальным.

Зато Его Высочество стоял все в том же положении. Не вытягивая руки, в отличие от своих коллег по цеху, не напрягая мышц, не демонстрируя ожесточенное желание выжить. Он вообще, казалось, окаменел. Разве что пульсирующие шрамы, по которым временами прокатывалась сильная дрожь, свидетельствовали о том, что князь еще жив.

А потом, в один едва заметный момент, все изменилось. Я понял это сразу. Словно в комнате, прежде находившейся в темноте, вдруг включили свет. Осознали подобное и остальные маги, которые стали пятиться от обидчика.

Кольцо медленно и неотвратимо росло, пожирая все новое пространство и желая добраться до несчастных, которые имели глупость ему сопротивляться. Все так же неподвижно стоял князь, будто теперь представший в виде проводника чужой, вполне живой силы. Холодила мне спину стена, до которой я наконец дополз. Правда, будь моя воля, я бы сейчас оказался подальше от всего этого.

Первым опомнился Максутов. Борясь одновременно с лицевым тиком и могущественными силами противника, он повернулся даже не к Императору, а его генералу, начальнику Конвоя.

— Уводи Его Величество! Быстрее!

Не знаю, в каких отношениях они были. Судя по злобному взгляду Киселева, не самых радужных. Однако конвоир совершил наиболее мудрый поступок, который только мог — послушался Максутова.

Он схватил за плечо Императора, благо, тащить его не пришлось. На дрожащих ногах Романов сам бросился наружу, осознав, что все явно пошло не по плану.

И вот теперь магам стало совсем худо. Лишившись одного из товарищей, они значительно ослабили сопротивление. Единички медленно пятились, правда, не особо понимая куда. Попросту отступали от сияющего смертельной белизной кольца князя.

Максутов даже сделал несколько шагов в сторону, будто пытаясь занять позицию между мной и Его Высочеством. А когда оказался совсем рядом, негромко произнес, потому что на крик уже не оставалось сил.

— Николай, уходи. Мы не выстоим.

Первым моим желанием было бежать. А что делать, если один из самых сильных магов Империи говорит, что сейчас будет не очень хорошо. Надо прятаться, спасаться.