Застенец 2

Иллариона я нашел в подвале, на выложенных в ряд ящиках. Забавно, учитывая, что раньше здесь обитал Пал Палыч. Как все изменилось.

Слуга сидел насупившись, скрестив руки на груди. И судя по всему, думы у него были невеселые.

— Все, выгонять пришли? — буркнул он, увидев меня.

— С чего ты взял?

— А зачем я вам теперь? Убирается она, есть готовит, деньгами меня попрекает. Мол, не ошибся ли ты, уважаемый Илларион, — передразнил он тетю. — Вот, к чему мне такая напасть? Жили ведь до этого, и славно жили, господин.

— Все течет, все изменяется, — сказал я ему. — Если бы оставил тетю в застенье, ее бы убили. Или еще чего похуже. Понимаешь?

Илларион сменил гнев на милость, даже ойкнул и перекрестился, после чего кивнул.

— А ты мне лучше скажи, почему у тебя кусок сыра стоит как два килограмма мяса?

— Так сыр заморский, — всполошился Илька. — Неужто не видели?

— Угу, заморский. Скорее, застенный. Ты в следующий раз хоть этикетку отрывай, там цена написана. Это я так, к слову.

Слуга смущенно опустил голову.

— А жить мы будем теперь так. В мое отсутствие ты поступаешь в полное распоряжение тети Маши. В смысле, Марии Семеновне. Помогаешь ей и делом, и советом. Она тут, как ты понимаешь, человек новый.

Сказал, а сам усмехнулся про себя. Можно подумать, что я тут старичок. Сам без году неделя, хотя освоился крепко. Даже деньги небольшие стал зарабатывать. К слову, о деньгах.

— Теперь о жаловании. Платить тебе буду пятьдесят рублей в месяц. Деньги небольшие, но ты, так сказать, на полном пансионе. Да и, справедливости ради, столько низшие чиновники получают.

— Господин, да я же за Вас молиться буду! Свечку в храме поставлю, за здравие! Да я…

Я даже смутился. Подумаешь. Особенно на фоне того, что я сам недавно оставил двести рублей в борделе.

— Илларион, скажи правду, на кой тебе деньги? Пал Палыч говорил, что ты выпиваешь, да только это фигня полная. В смысле, вранье. Ты мне поверь, я насчет алкоголиков человек опытный. Ты за кадык не заливаешь.

Слуга смутился. Этот здоровенный мужик, который в габаритах превосходит меня, сейчас стоял как нашкодивший первоклассник.

— Племянница у меня, сестры покойной дочка, господин, в странноприимном доме. Без памяти уже полгода лежит, в себя не приходит. Как только здесь оказались, так сразу и захворала…Вот…

Голос Иллариона задрожал, а сам он махнул рукой и отвернулся. А я осторожно похлопал слугу по плечу. Странноприимный дом — это что-то вроде больницы для простолюдинов. Сказать честно, шансов, что там поставят девушку на ноги — ноль целых ноль десятых. Заботятся, и то хорошо. Вот только меня смутил один момент.

— Илларион, так там же содержание бесплатное. Я сам читал, что Император указ издал, чтобы…

— Бесплатное, господин, — кивнул слуга. — Да только что они делают? Кислой капустой кормят, да горшок выносят? Я ее даже сам мыть хожу и белье менять. Вот. А тут один дохтур подвернулся, он мне и сказал. Мол, я ему пятьсот рублей, а он Ладочку в госпиталь переведет.

Госпиталь — это тот самый, где работает Варвара Кузьминична. Ну да, сказать по правде, там у этой Ладочки (назовут же) шансов когда-нибудь встать на ноги значительно больше.

— Так, Илларион, ты мне потом скажешь все данные своей племянницы, доктора того, а я запишу. И попробуем что-то сделать. Только не раскисай. И давай наверх, там тетя к столу зовет.

Сам хотел дойти до спальни и переодеться, все-таки к Императору ездил при полном параде, но тут раздался громкий голос тети:

— Коля! Колюсик! Тут к тебе пришли!

Надо будет ей сказать, чтобы Колюсиком на людях не звала. Я тут так долго авторитет завоевывал не для того, чтобы в миг его лишиться. Но все же спустился вниз, ожидая увидеть кого-то из лицея или из команды. Однако внезапный гость, который почему-то решил появиться днем, удивил.

— Будочник, — протянул я.

Учитель, слава Богу, перестал стремительно стареть и теперь остановился на рубеже примерных восьмидесяти лет. Он двумя руками опирался на трость перед собой и сильно сутулился, словно пытаясь быть меньше. Я даже не сразу понял, что Будочнику… не по себе.

Впрочем, как и всем, кроме тети Маши. Илларион, помня предыдущий визит старика, вжался в стену, делая вид, что его здесь не существует. Пал Палыч хоть и не исчез, но всем своим видом показывал, что он тучка, а вовсе не медведь.

— Лицеист, — кивнул Будочник.

— Учеба, сейчас? — удивился я.

— Нет, надо поговорить.

— Так, никаких разговоров до обеда, — скомандовала тетя. — Давайте все мыть руки и к столу. Присаживайтесь, простите, как Ваше имя?

Будочник сглотнул ком в горле и сиплым голосом ответил:

— Григорий.

— Так вот, Григорий, садитесь с нами. Я столько супа наварила, что мы все не съедим. А холодильников здесь, по всей видимости, не придумали. А вы из лицея, да? Коля мне рассказывал, это вроде училища для иносов. Простите, магов.